[ya-nikto]

обзорам

<b><a href="http://ya-nikto.diary.ru/p182932968.htm">"Виноград"</a></b>, ДМ/ГГ, РУ/ГГ, ДМ/АГ, РУ/ЛБ, <span style="color: #ff0000">R</span>, глава 12, автор [L]...Yellow...[/L]

Название: Виноград
Автор: Yellow
Рейтинг: R
Тип: гет
Пейринги: ДМ/ГГ, РУ/ГГ, ДМ/АГ, РУ/ЛБ
Жанр: роуманс
Саммари: Когда в сорок лет понимаешь, что всё вокруг рушится и жизнь трещит по швам, обязательно захочешь поделиться с кем-нибудь. И если этим кем-нибудь вдруг окажется твой школьный враг, это не всегда будет означать твою самую большую ошибку. А даже если и так – ничего страшного. В конце концов, за сорок лет ты и так наделал кучу ошибок. Так какая разница, сделаешь ли ещё одну?
Предупреждения: мат
Дисклэймер: всё чужое, кроме больной фантазии автора
От автора: как всегда – авторский бред и вообще. POV попеременно Гермионы и Драко.

Главы 1-5
Глава 6
Главы 7-10

Глава 11. Скорпиус, разговоры и мезальянсы

Как истинный Малфой, Скорпиус, появляясь в гостиной, натягивает на лицо скучающее выражение лица и только чопорно кивает мне и Астории. Та, стараясь показаться радушной матерью — да, именно показаться, я понимаю это с отчётливостью — раскрывает объятья и обнимает сына, аккуратно целует в макушку, приглаживая следом волосы, будто больше всего на свете боится испортить ему причёску.

Да Мерлин дери! — думаю я. Как будто кого-то вообще волнует эта причёска! Мы не видели сына почти полгода — это слишком долгий срок для того, чтобы заботиться о его причёске при встрече.

Я смотрю на своего сына и думаю, когда же мы превратили его в этого вот… истукана. И как долго ещё мы будем мучить его этим всем? Я был не очень хорошим отцов, прекрасно отдаю себе в этом отчёт. Получше Люциуса. Наверное. По крайней мере, мне бы очень хотелось, чтобы я был лучше. Для Люциуса важнее всегда было держать лицо — ни вздохнуть, ни плюнуть без соблюдения правил этикета. Это говорить можно, а вот это нельзя. Перед этим прогибаться, а этого опускать. Стоит ли говорить, что большая часть его постулатов была не то чтобы кардинально неверной, но точно не принесла ничего очень уж хорошего в мою жизнь. В конце концов, аристократия — это не врождённое чувство превосходства над всем миром. Это, в первую очередь, уважение самого себя. И иногда мне кажется, что всяческие нувориши, чьё родовое древо не годится и в подмётки нашему, ведут себя на порядок аристократичнее, чем вся моя грёбаная семейка.

Все эти мысли проносятся в моей голове в какие-то считанные секунды, так быстро, чтобы я не успел сориентироваться и в последний момент остановить себя. Потому что сразу после этого я подхожу к замершему посреди гостиной и положившему руки глубоко в карманы Скорпиусу и обнимаю его со всей силы. Обнимаю так, как всегда хотелось, чтобы меня обнял Люциус — крепко, похлопывая по спине. И говорю:

— Привет, Скорпиус. Я ужасно скучал.

Астория прожигает меня взглядом, будто хочет таким образом оставить обожжённый след на обоях за моей спиной. А Скорпиус смотрит чуть удивлённо, прямо в глаза. Потом улыбается, крепко обнимает меня в ответ и отвечает:

— Я тоже скучал, пап.

А потом мы, не сговариваясь, раскланиваемся перед Асторией и уходим наверх. Официальное объяснение уходу — подготовка к праздничному ужину. Я знаю, что Асти ничего не скажет на это — ведь это Супер Крутой Бал у Малфоев, и мы обязательно должны к нему приготовиться. Иногда мне кажется, что сейчас в нашей семейной жизни ей не нужно больше ничего, кроме вот этого показного — самые лучшие приёмы, самые лучшие мантии, самый красивый и умный сын, самый успешный муж… Самая Счастливая Семья — и обязательно с заглавных букв, так и запишите, Астория не согласна на меньшее.

Может быть, именно поэтому тот факт, что всё у нас начало рушиться — а оно рушиться медленно, но верно, и кирпичи нашей жизни облетают, подобно осенним листьям, — она отреагировала так тяжело. Может быть, именно поэтому она меня так ненавидит теперь. Потому что, когда долго пытаешься убедить всех в собственной идеальности, в том, что твои решения верны, сам начинаешь в это верить. Уж мне ли не знать.

Я захожу вместе со Скорпиусом в его комнату, оглядываюсь и провожу подушечками пальцев по вычурной ряби обоев. Потом ухмыляюсь совершенно, как мне кажется, по-мальчишески и падаю на его кровать. Покрывало подо мной мнётся и идёт складками, и если бы Асти увидела это всё, её бы хватил удар, уверен. Но, чёрт возьми, надо как-то прекращать жить с оглядкой на Асторию. Она даже не Люциус, чтобы её побаиваться. И она уж точно не идеал для подражания.

Скорпиус бросает на меня ещё один удивлённый взгляд, потом ухмыляется:

— Ты принял с утра Веселящей настойки?

Я закатываю глаза:

— Нет, всего лишь пересмотрел некоторые свои взгляды на нашу жизнь.

— И как? Удачно?

Я складываю руки на груди и улыбаюсь сам себе — всё-таки, если Скорпи умудряется задавать мне вот такие вопросы, я был не безнадёжным отцом. По крайней мере, я в своё время точно не смог бы спросить вот такое у Люциуса.

— Надеюсь на это, — отвечаю я. Потом становлюсь серьёзным и спрашиваю: — Как ты, сын?

Он машет рукой и открывает уже доставленный сундук с вещами.

— Как всегда. Уроки, друзья, домашние задания, девчонки…

— О, ну, надеюсь, именно в такой последовательности.

Он выуживает из сундука стопку рубашек и кладёт на полку в шкафу.

— Да, примерно, — отвечает. Потом вдруг резко оборачивается и выдыхает, будто решившись: — Я правильно понял, что Поттеры будут сегодня на нашем ежегодном обеде?

Я улыбаюсь краешками губ, поражаясь, как быстро у нас разносятся сплетни:

— Правильно.

Он отрывисто кивает, потом опускает взгляд к полу:

— Слушай, я же знаю, как ты к ним относишься. Я знаю, что отец Ала — не самая приятная для тебя фигура. И если ты это только из-за того, что я с ним дружу, ты это зря. Я не хочу портить вам с мамой вечер.

— Скорпи, послушай. Ты дружишь с Альбусом Северусом не первый год, верно? И я никогда не приглашал их раньше. Ты не думаешь, что если бы дело было в тебе и в твоей дружбе, я бы сделал это раньше?

Как по мне, так эти слова довольно-таки обидны, и я пытаюсь сгладить впечатления:

— Дело не в том, что я не хочу видеть твоих друзей в своём доме. Это твоя жизнь, и ты волен дружить с кем угодно — я никогда не скажу тебе ни слова. Но ты сам сказал, что мои отношения с Поттером… — я хмыкаю и поправляю сам себя: — С Гарри Поттером никогда не были близки даже к просто приятельским. Поэтому, несмотря ни на его влиятельное положение в обществе, ни на твою дружбу с его сыном, он и его жена так ни разу и не удостоились приглашения в Мэнор.

Я смотрю на него серьёзно, надеясь, что он поймёт. К моему счастью, Скорпиус кивает, а потом внезапно ухмыляется совершенно залихватской улыбкой и спрашивает, привычно чуть растягивая гласные:

— Так что же изменилось, папа?

Я пожимаю плечами:

— Так уж вышло, что я пригласил Гермиону Уизли и решил, что, раз уж беда не приходит одна, то нужно обеспечить ей компанию заранее, — я смотрю в его удивлённое лицо и начинаю хохотать.

— Ты пригласил Уизли? Кого-то с фамилией Уизли? О, Мерлин, отец, мама не убила тебя?

— Как видишь, нет, — я продолжаю смеяться.

— Тогда тебя убьёт Люциус. Однозначно. Она же гряз…

— Скорпиус! — моё веселье пропадает так же быстро, как и появляется. — Ты действительно хочешь, чтобы я отправил тебя сейчас в ванную мыть рот с мыло?

Он приподнимает бровь, но потом чуть склоняет голову и стальным голосом говорит:

— Извини, отец.

И отворачивается. Я сажусь в кровати и тяжело вздыхаю.

— Что на тебя нашло?

Он не торопиться отвечать. Я ещё раз вздыхаю, сцепляю пальцы в замок и делаю ещё одну попытку:

— Ты действительно считаешь, что называть так настолько уважаемого в магическом мире человека — это нормально? Человека, который, к тому же, намного старше тебя по возрасту. И племянник которого является твоим лучшим другом.

— Я думал, что с тобой я могу говорить, о чём угодно.

— Ты можешь. И я прекрасно понимаю, что ничто не заставит тебя перестать называть её так про себя, если тебе хочется, но… Знаешь, я просто прошу тебя думать своей головой. Не повторять моих ошибок. И не принимать на веру всё, что твердит тебе Люциус. Ты уже достаточно взрослый человек, чтобы иметь собственное мнение.

Я встаю с кровати и подхожу к двери. Потом оборачиваюсь и смотрю в его спину — он стоит лицом к шкафу, и плечи его слегка поникли.

Я снова ухмыляюсь — почти через силу:

— Правила Люциуса тебе в любом случае не подойдут. И не только потому, что уже безнадёжно устарели, ведь Люциус у нас сам, как ты знаешь, уже не первой свежести, — я слышу, как Скорпиус хмыкает, и на душе сразу становится легче. Скорпиус ждёт некоторое время продолжения, но мне нужно, чтобы он обернулся, поэтому я молчу и жду, опершись на дверной косяк плечом, скрестив руки на груди.

Он наконец оборачивается:

— Почему же тогда? — спрашивает и робко улыбается. Я знаю, что Малфои не особо умеют извиняться, это у нас фамильная черта такая. Но знаю, что такая улыбка — чистая и открытая, которую мы позволяем себе не так уж часто, — означает именно попытку извинения. Я чуть склоняю голову и отвечаю:

— Ну, наверное, потому, что в списке его правил обязательно одним из первых пунктов идёт «Не дружить с Поттерами». Он не говорил тебе?

Скорпиус ухмыляется и отвечает:

— Говорил, да.

— Вот видишь, — я открываю дверь и уже на выходе склоняюсь к нему и шепчу на ухо: — Тебе осталось только совершить мезальянс и жениться не на чистокровной волшебнице с белоснежными волосами, и тогда нас всех вместе точно выжгут с фамильного древа. Только не говори маме, что я подал тебе такую шикарную идею, ладно?

Я подмигиваю ему и выхожу. Я слышу его заливистый смех из-за закрытой двери и сам не могу сдержаться от смеха, направляясь в свою комнату.

И уже там, закрыв за собой дверь и прислонившись к ней спиной, смотря в висящее напротив меня на стене огромное зеркало в полный рот, я впервые понимаю, что в последнее время сам был бы не против совершить этот невероятно глупый по меркам семейства Малфоев поступок. Нет, не завести дружбу с Поттерами, хотя, судя по всему, именно к этому и идёт. А совершить мезальянс. И не только потому, что Астория и её понятия о счастливой семейной жизни уже сидят в печёнках, а потому что пассия для мезальянса у меня, похоже, уже есть. Ни разу не чистокровная и совсем уж не блондинка. Зато положение в обществе у неё, пожалуй, очень достойное.

Я думаю, а не успокоит ли этот факт отца… Когда понимаю, о чём вообще думаю.

И это плохо, очень плохо — что я с совершенной лёгкостью допускаю такие мысли.

Я обхватываю голову руками и тихо сползаю на пол.

Блядь.

Это всё очень и очень плохо.

— Милый, ты готов? — раздаётся слащавый голос Астории из-за двери. Когда, ну когда она успела стать вот такой? Я женился на другой женщине!

— Да, я скоро.

— Поторопись. Скоро начнут приходить гости.

Я откидываю голову назад и прикрываю глаза.

Это всё невероятно херово.

Глава 12. Важность пунктуальности

Роза продолжает носиться по квартире, будто её покусали какие-то неведомые Хагридовы зверушки — не то дракклы, не то какие-нибудь пчёлы-убийцы. Когда она проносится маленьким рыжим смерчем мимо меня в сторону ванной, я только и успеваю прижаться к стене спиной, стараясь слиться с ней. Хьюго выглядывает из гостиной — уже одетый в новую с иголочки тёмно-синюю мантию и такой же в цвет костюм. Выглядывает, ухмыляется, качает головой и смотрит на меня, возводя глаза к потолку. Я улыбаюсь, прикрывая рот рукой — как будто у нас с сыном есть вот такая тайна на двоих, смешная, но недоступная всем смертным. Тайна о том, как Роза Уизли мечтает попасть на приём к Малфоям.

От её безумного бега по комнатам, громких причитаний и всего остального маленькая квартирка будто становится ещё меньше в размерах — воздуха начинает не хватать, и я запираюсь в комнате, глубоко дыша и разглядывая висящее на плечиках платье. Напряжение, которым заражает Роза, разливается в душе неприятными скручивающими узлами — кажется, ещё мгновение, и я сорвусь, сделав что-то невероятно глупое. Но вспомнив, что я не семнадцатилетняя Роза, я просто тяжело выдыхаю, прикрыв глаза, и собираюсь с мыслями.

И когда я надеваю платье и становлюсь напротив зеркала, чтобы сделать причёску и макияж, я стараюсь убедить себя в том, что не происходит ничего экстраординарного — просто очередной приём, просто куча народу, который будет пожирать меня глазами и оценивать мой вечерний туалет и то, как я изменилась. Я стараюсь не проводить неприятных параллелей — всего лишь вечер, не первый и не последний в моей богатой на публичные события жизни.

Всего лишь вечер. Я замираю с расчёской в руках.

Всего лишь Малфой.

Всего лишь.

* * *

Люди всё идут и идут, и нет им конца и края. Мы стоим, как каменные истуканы, перед входом — Скорпиус натянул на лицо точную копию моей вежливой улыбки и пожимает руки входящим в дом гостям. И что мне стоит стоять вот так спокойно, а не подпрыгивать на месте от нетерпения, знает, наверное, только Мерлин.

Кажется, Астория единственная, кто получает удовольствие от всего процесса — руки её порхают, то и дело поправляя причёску, ресницы томно опускаются, когда в дом входит Забини под руку с какой-то новой довольно смазливой девушкой, пальцы тянутся к красному шёлку платья Паркинсон, поглаживая ткань, а губы тихо, совсем по-дружески шепчут что-то там про «как мило ты сегодня выглядишь». Паркинсон кидает на меня красноречивый взгляд и, ухмыляясь, на мгновение закатывает глаза. Я смеюсь одними глазами — да, Панси, пожалуй, лучше всех понимает, насколько премерзко и глянцево моя жена может себя вести.

Я всматриваюсь в то и дело аппарирующих к порогу и пребывающих камином гостей, стараясь высмотреть Грейнджер, но её как назло нет. Часы пробивают пять вечера, и толпа пребывающих начинает редеть. Аппарирует чета Поттеров — я замечаю, как подбирается Скорпиус и еле удерживает себя от того, чтобы помахать рукой Альбусу. Я всматриваюсь в лицо этого мальчишки, чуть не пропуская протянутую ко мне руку Министра, — у младшего Поттера такие же взъерошенные, как у папаши, волосы, но взгляд цепкий и серьёзный. Пожалуй, он слегка раскованный для слизеринца, но я вспоминаю, что он всё-таки Поттер, а это в любом случае должно оставить след. Старший сын, Джеймс — почти копия Гарри в его возрасте. Широкие плечи, широкая улыбка и, видимо, душа тоже широкая. Широкие взгляды — туда же: я слышал, что мальчишка играет за «Ос» и встречается с журналистом светской колонки «Пророка». Мужчиной, да — весь в отца, так же любит нарушать правила и ставить законы магического мира вверх дном, а весь магический мир на уши. Впрочем, Поттер может позволить себе сына-гея — у него ещё один наследник и дочь.

Поттеры подходят, прерывая мои размышления, Астория сдержанно улыбается Уизлетте и заверяет — не очень правдоподобно — что очень рада их видеть. Старший Поттер протягивает мне ладонь, и я отвечаю на крепкое рукопожатие.

— Малфой.

— Поттер.

Мерлин, как серьёзно и чинно.

— Спасибо за приглашение, — говорит он ровно. — Лили мечтала побывать у вас.

Я замечаю, как щёки девчонки покрываются красными пятнами.

— Не стоит, — отвечаю в тон Поттеру. А потом в каком-то странном порыве обращаюсь уже к Лили: — Рад, что смог доставить вам удовольствие в Рождество, мисс.

Я знаю, что звучит это очень пафосно, и поэтому улыбаюсь уголками губ, и девчонка оттаивает — лицо озаряется широкое улыбкой.

— Благодарю, — выдыхает она.

Когда Поттеры проходят в зал, я замечаю чуть пришибленный вид Скорпиуса и поджатые губы Астории, и если с поведением второй всё понятно, то вот поведение первого мне совершенно непонятно.

Я обещаю себе подумать об этом потом, понаблюдать за сыном, а потом всматриваюсь в пребывающих через камин — там мелькает зелёное. К сожалению, это только Нотт — располневший, одетый в тёмно-зелёный костюм-тройку и напоминающий замшелый булыжник. Он вытягивает из камина жену и отряхивает золу со штанины, а я ухмыляюсь его внезапно проснувшейся неуклюжести, потом тяну руку — всё-таки ему я действительно рад…

И конечно же, пропускаю тот самый момент, когда на пороге появляется Грейнджер в компании сына и дочери.

Скорпиус пихает меня локтём в бок, я перевожу на него недовольный взгляд, но тут же смотрю, что привлекло его внимание, и замираю на каких-то пару мгновений — сердце, кажется, пропускает пару ударов, как пишут в дешевом бульварном чтиве, на которое подсела Астория. Но сердце и правда замирает — иначе почему же так тяжело дышать, что хочется потянуться и ослабить узел галстука.

А Грейнджер поправляет выбившуюся из причёски прядь, улыбается зажато, будто девчонка, та самая, из моего далёкого прошлого — на Святочном Балу под руку с Виктором Крамом, впервые выпрямившая волосы и надевшая что-то, кроме школьной формы. Я смотрю прямо ей в лицо и ловлю взгляд. Она свой отводит и вцепляется в локоть дочери, будто в спасательный круг, а я не могу ничего с собой поделать — на лице расцветает улыбка.

Я стою рядом с сыном и женой и улыбаюсь, как форменный идиот, только потому, что Грейнджер надела зелёное.

* * *

Я ненавижу опаздывать. Мне кажется, что пунктуальность — это одно из тех самых качеств, которым действительно стоит обучать в Хогвартсе. Убрать, например, Прорицания, и поставить обязательным предметом.

Именно поэтому тот факт, что Роза задерживает нас, потому что у неё пошла стрелка на колготках, меня невероятно бесит. Я стою у входной двери, сложив руки на груди и постукивая носком туфли по полу, и еле сдерживаюсь, чтобы не рассказать дочери громко и подробно о том, что меньше нужно было носиться — тогда бы ничего не порвалось, не расползлось и вообще. Тогда всё было бы нормально, уверена я. Но когда Роза вообще слушала такие мои разговоры.

Хьюго, развалившись на диване, читает журнал о квиддиче, шмыгает носом и таскает из вазочки на столе мандарины — кажется, уже четвёртый или пятый. Я напоминаю себе заняться его насморком и отвадить от поедания цитрусовых — у него же аллергия. Но все эти мысли идут привычным рутинным фоном, как нечто неважное. Потому что на самом деле важно сейчас только одно — мы опаздываем к Малфоям.

Часы на стене пробивают пять, и я, не выдерживая, всё-таки выкрикиваю:

— Роза, ну сколько можно! Мы же опаздываем!

Она выбегает, запыхавшаяся и покрасневшая. Я подхожу, поправляю её причёску, хватаю за руку Хьюго и аппарирую, чтобы не успеть задуматься и накрутить себя ещё больше. Роза тихо охает, когда мы оказываемся на пороге Малфой-Мэнора, и я судорожно осматриваю её — аппарировать в таком раздрае вообще-то глупо и недальновидно. Но Роза цела, просто чуть кружится голова, и с Хьюго тоже всё хорошо, а потому тянуть уже некуда, и я поднимаю взгляд.

Хозяева стоят в холле, миссис Малфой улыбается какой-то даме, сжимая её руки в своих ладонях, Драко смотрит с нетерпением в сторону камина, а его сын — прямо на меня, и пихает отца в бок. Малфой смотрит на него, потому сразу на меня, и у меня прерывается дыхание — так много, слишком много в его взгляде. А может быть, мне только кажется, потому что в следующее мгновение он уже такой же, как всегда, только улыбается широко. И я не могу оторвать взгляд и, кажется, краснею. Потом одёргиваю себя, смотрю в пол и сжимаю локоть Розы — слишком сильно, потому что она шипит сквозь зубы.

— Извини, — шепчу я. — Прости.

И снова смотрю на Малфоя. А он, кажется, взгляд и не отводил — всё так же улыбается и глядит поверх голов стоящей перед нами пожилой пары.

Я не могу ничего с собой поделать — улыбаюсь в ответ, и, проводя пальцами по подолу платья, сжимая струящуюся ткань, то ли проклинаю, то ли благословляю тот день, когда Малфой зашёл в злосчастную кофейню.

Потому что чувствовать себя влюблённой девчонкой от одного только его взгляда — это глупо. Глупо, нерационально и даже, пожалуй, неприлично.