ну пусть и тут повисит.

[ya-nikto]

кое-что переделала, кое-что дописала.

Название: Семь грехов
Автор: Yellow
Персонажи: Гермиона Грейнджер, Рон Уизли, Драко Малфой
Рейтинг: R
Тип: гет
Пейринг: ГГ/РУ
Жанр: Ангст/Драма
Дисклеймер: всё Дж.Ро.
Размер: миди
Саммари: До чего может довести женщину несчастливая семейная жизнь? POV Гермионы Грейнджер, постхог. ООС. не Гермидрака.
Предупреждение: немного насилия, немного наркотиков, немного истерик и ОЧЕНЬ МНОГО НЕАДЕКВАТА. Отзывы доказали, что слабонервным лучше не читать.
Размещение: пожалуйста, если кому понравилось. только предупредите.

-----------------------------------------

«Ты можешь помолчать, ты можешь петь,
Стоять или бежать, но всё равно гореть…»
(с) Люмен

-----------------------------------------

Меня зовут Гермиона Грейнджер, и я хочу рассказать вам историю своего грехопадения. Да, я пала. Низко. Ниже некуда. И сейчас мне страшно, потому что я хочу остановиться, но поминаю, что уже поздно.

Всё началось после войны. Волдеморт был повержен, погибшие похоронены и оплаканы, преступники посажены в Азкабан. Мы, три героя, стояли на пороге новой жизни. Молодые, красивые, знаменитые, богатые. Естественно, нам сорвало крышу.

А вы думали, что я пойду сразу после войны наниматься в аврорат? Что ж, на самом деле, я тоже так думала. Но получилось всё иначе. Подхватив Джинни, мы рванули в Испанию. Потом в Америку, во Францию, в Японию… Ещё куда-то, но я уже не помню. Просто раз в месяц, когда очередная страна начинала надоедать, Гарри тыкал палочкой в карту, которую мы возили с собой, и мы сразу же аппарировали в то место, куда она указала.

Нет, я ставила себе другие цели. Не такие, как мои друзья. В мои планы не входило напиваться в барах и стрелять Ступефаями в пролетающих мимо Эйфелевой Башни птиц. Я ходила по музеям, читала редкие книги в библиотеках, покупала сувениры и наслаждалась горячим кофе в булочных. Я действительно считала это романтичным. И мне даже удалось пару раз вытащить с собой Рона. Тогда я с жадностью ловила каждый его поцелуй. Рональд оказался скупым на ласки, чего я не ожидала. Я думала, он будет носить меня на руках. Опять ошиблась…

В один прекрасный момент я поняла, что пора возвращаться. Но не успела им сказать об этом. Подумала, что ещё одна страна – и всё. Конец. Fin.

К сожалению, это было как раз перед тем, как палочка Гарри ткнула в эту ужасную страну. Голландию.

Я что-то когда-то слышала об Амстердаме. И даже читала путеводитель. Мне это не помогло. Ни капли.

Когда ребята возвращались с очередной прогулки в неадекватном состоянии, я просто накладывала на свою комнату заклинание. Если бы не накладывала, то могла бы узнать, что Джинни лишилась девственности задолго до свадьбы. И что Гарри нравится, когда его трахает мужчина. И что Джинни спала со своим собственным братом. И что руки моих любимых людей запятнаны кровью… И много чего ещё могла я узнать.

Но я не слышала. И я была слепа. И даже не удивилась особенно, когда они предложили остаться в Голландии ещё на пару недель. Я думала, они напиваются. Я и представить себе не могла… И я не знала, что они взяли наркотики с собой. Много наркотиков.

А потом была обычная жизнь. Наша с Роном свадьба, свадьба Гарри и Джинни. Работа в аврорате и двое замечательных детей. Роза и Хьюго – мои маленькие солнышки.

Единственный минус: мне не нравилось, что Рон запретил мне работать после рождения детей. Но я любила мужа. Я не замечала, как он приходит с работы среди ночи, всё позже и позже. Я думала, что у него важные задания. Я думала, что его нельзя расстраивать, ведь он рискует каждый день. Ведь у него и так много проблем.

Но в тот день, очередного первого сентября, когда мы отправили обоих детей в школу и остались вдвоём в пустом доме, я поняла, что стала для Рона просто очередным предметом мебели. Причём даже не самым любимым.

Он запретил мне читать книги. Он запретил мне общаться с другими мужчинами, даже с мальчиком, который приносил нам газеты по утрам. Мне разрешалось выходить на улицу по воскресеньям, чтобы купить продуктов. И мой путь чётко прослеживался. Дома я должна была убирать, готовить, стирать. В обеденный перерыв Рон аппарировал домой и трахался со мной. Он брал меня грубо, против воли. Иногда на столе в кухне, иногда в ванной. Поэтому я привыкла днём находиться в гостиной на диване. Хотя это не помогало. Мой муж находил средства, чтобы доставить мне боль.

Сказать, что я была несчастна, значит ничего не сказать.

И что самое противное, я всё ещё любила его. И старалась найти его действиям какое-то разумное объяснение. Не стоит упоминать, что даже в этом я потерпела фиаско.

Сейчас, задумываясь над причинами его превращения из заботливого, наивного, приятного парня в моего личного деспота и тирана, я не могу найти конкретных ответов. Возможно, виноваты наркотики, которые он продолжал употреблять в течение почти двадцати лет. Возможно, виновата я сама – сначала держала его в ежовых рукавицах, а потом дала полную свободу. Возможно, причиной были Гарри и Джинни. Их семья была образцово-показательной, и Гарри был абсолютным лидером, а Джинни во всём ему подчинялась.

Я хочу заметить, что моя вина неоспорима. И что я её признаю. Единственное, что я могу сказать в своё оправдание – я любила этого мужчину.

Вот только в определённый момент слепая любовь превратилась в слепую ярость.

А потом мне надоело. И я…

Собственно, по порядку…


Глава 1. Gula.


В тот день я читала книгу. С ума сойти!

Я. Читала. Книгу.

Если бы во время учёбы в Хогвартсе кто-то сказал бы мне, что это будет доставлять мне такое животное удовольствие, я бы не поверила. Я всегда была книжным червем, заучкой, иногда зазнайкой. И я действительно любила книги. Но такого удовольствия от чтения я никогда ещё не испытывала.

Собственно, если бы раньше мне кто-то заявил, что мой муж будет запрещать мне читать книги, я бы рассмеялась этому глупцу в лицо…

Итак, я читала книгу. Это была книга с церковным уклоном. Что-то вроде Катехизиса Католической Церкви. Я никогда не была набожной. Но в тот момент я считала эту книгу лучшей на свете. Читала с упоением, вчитываясь в каждое слово, запоминая, проглатывая…

Я точно помню, что там перечислялись грехи. И я даже улыбнулась, когда нашла в списке грехов волшебство. Но потом меня прервал будильник. Я спрятала книгу и устремилась на кухню. Как оказалось, вовремя.

Он пришёл почти сразу после звонка моего будильника. Я не слышала, как он зашёл, просто ощутила запах его одеколона и уже знакомый мне запах марихуаны. Я зажмурилась и чуть не застонала, когда поняла, что стою около стола. В то же мгновение меня грубо нагнули, и холодные руки полезли ко мне под юбку.

– Привет, детка. Заждалась меня? – Его зубы впились мне в шею, а руки блуждали по телу. Я отвыкла сопротивляться. Я просто до крови закусила нижнюю губу. Одной рукой он прижимал меня к столу, другой уже расстегивал свои штаны. – Знаешь, я уже и забыл, как сексуально ты выглядишь на нашем обеденном столе…

Я понимала намёки почти без слов. Через пять минут он уже грубо входил в меня, а я старалась не показать в своих глазах страх, хотя у меня это плохо получалось. Он любил смотреть на то, как я кончаю. Ему нравилось, что я получаю удовольствие от его грубости. Ему нравилось видеть, как я страдаю от этого. Он всегда смотрел мне в глаза.

Когда кончал он, я была прижата к столу. Его пальцы впивались в мою кожу, оставляя кровоточащие царапины. Его зубы терзали мои губы и мою шею. А член входил в меня так глубоко, что мне действительно становилось очень больно.

Когда он кончил, он обмяк на мне. Я чувствовала тяжесть его тела. И я чувствовала его ликование. Когда он встал, я медленно сползла на пол и почти поползла в ванную.

Чувствовать себя грязной. Чувствовать себя опущенной в дерьмо. Это ужасно.

Я не сразу заметила, как моему мужу начали доставлять удовольствие мои страдания и моя боль. Сначала он зацеловывал мои царапины, и мне это в самом деле нравилось. Что ж. Получается, я сама разрешила ему это. А теперь я лежала на полу в ванной, прижимаясь лицом к холодному кафелю и обхватив свои колени руками. И глотала слёзы. И закусывала до крови губы, чтобы он не услышал мои стоны.

------------------------------------------------------

В тот день моё грехопадение началось. Наверно, я заметила это, потому что читала тогда эту церковную книгу. Вы знаете, да? Семь смертных грехов: гордыня, зависть, чревоугодие, блуд, гнев, алчность, лень. Всё началось в тот день…

Мы уже давно не ругались. Так, чтобы тарелки разбивались о стены, чтобы чинить мебель и мириться сексом. Меня вообще не замечали. Я была стенкой, в которую удобно кидать дротики. Которую удобно бить в порыве ярости ногами.

Когда он уходил, я аппарировала к Джинни. На самом деле, мне больше хотелось сесть в каком-нибудь баре и напиться до зелёных чертей, но ведь на меня были наложены следящие чары, которые я не смела снять. И дом Гарри и Джинни был единственным, в который я могла уходить без предупреждения.

Джин всё время сидела дома. Она не выходила даже за продуктами. Она не выходила даже в сад. И те времена, кода мы каждую неделю ходили на какой-нибудь важный приём по случаю чего-нибудь не менее важного, уже давно канули в лету. Поэтому Джинни сидела напротив телевизора и пила пиво. И ела чипсы. И шоколадки.

Сначала мне это было противно, и я пыталась вытащить Джин из этого. У меня снова ни черта не вышло. Потом я начала приходить к ней, и поддерживать её занятие. Наверное, если бы я была склонна к полноте, я бы давно растолстела. Как Джинни. Но я оставалась такой же худой, даже тощей, к моему великому сожалению. Мне казалось, что если бы я стала непривлекательной, Рон перестал бы на меня накидываться, как голодный оборотень.

Я приходила к Джинни и заедала своё горе. И запивала своё отчаянье. Так было и в тот день.

– Что стряслось? – Джин протянула мне почти чистый стакан с пивом.

– Ничего.

– Ну ладно, – её взгляд опять уткнулся в телевизор.

Я тоже попыталась найти что-то интересное в очередной мыльной опере, но быстро поняла, что это невозможно воспринимать трезвой.

Когда мысли начали сумбурно разбегаться в моей голове, а язык жаждал что-нибудь говорить, я обратилась к Джинни.

– Джин, давай поговорим.

– Хей, Гермиона, я же смотрю кино. Позже.

– Джин, а что за наркотики вы принимаете?

Она выразила некую заинтересованность, скользнув по мне взглядом.

– Кто тебе сказал?

– Я похожа на слепую?

– Как тебе сказать? – Она хмыкнула. – Ты почти двадцать лет была слепой. Почему бы тебе дальше не остаться такой?

– Просто я устала.

– Хочешь попробовать? – Она наклонилась ко мне и заговорщицки прошептала: – Я могу украсть у Гарри пару ампул, он не заметит! Он держит их в ванной, в аптечке! – На её лице вдруг появилась странная улыбка, а глаза загорелись фанатичным огнём. – Представь, что будет, если авроры решат проверить наш дом.

– Украсть? Ты крадёшь наркотики у своего мужа? – Она лишь засмеялась.

– Ну, нет, конечно же! Я…беру взаймы. Только ему не говори, ладно?

– Вот мне интересно, как же у вас трое детей родилось?

– А! – Она махнула рукой. – Бывает.

Перед выходом я зашла в ванную. «Пыль». Так было написано на ампулах еле заметными серыми буквами. Я взяла три ампулы.


Глава 2. Acedia.


– Что ты тут делаешь? – Ого. Рональд Уизли меня заметил.

– Пью.

– Откуда у тебя огневиски? – Я ухмыльнулась.

– Из твоего стола.

– Ты заходила ко мне в комнату?

– Как видишь, – я ухмыльнулась ещё шире.

Он зарядил мне пощёчину. Впервые в жизни он дал мне пощёчину.

– Сучка.

– Ты совсем опустился, Рональд Уизли, – я провела рукой по щеке, ощутив под пальцами глубокий порез от камня на обручальном, чтоб его, кольце. – Но знаешь что? Мне плевать.

Я опять опустила глаза в лежавшую на коленях книгу. Он увидел её и покраснел от гнева.

– Маггловская литература! Хм… Нет, Грейнджер, это ты совсем опустилась. Маггловская литература!

– Если тебе ещё не отказала память, то ты должен вспомнить, что я, Мерлин тебя раздери, маггла! С каких это пор тебя начало это задевать?!

– С недавних, – он ухмыльнулся. – Ты грязнокровка, Грейнджер. И я больше не хочу тебя знать!

Рон сорвался с места и быстро вышел из комнаты. Я просто продолжила читать.

------------------------------------------------------------

Он пришёл через полчаса. Если честно, мне было всё равно. Жить так, как я жила, мне не хватало больше сил. В душе я понимала, что с этим надо как-то завязывать, но ведь магический брак не так-то просто расторгнуть.

Он пришёл, сел на диван и закурил. Рон никогда не курил, и мне даже сначала показалось, что это марихуана. Но нет, это были обычные маггловские сигареты. «Маггловские!», могла бы воскликнуть я, но удержалась. Щека саднила до сих пор.

– Герм…

– Не называй меня так. Меня зовут Гермиона.

– Я знаю, – он опустил глаза. Он смотрел куда угодно, только не на меня.

– Тебе стыдно? – Против воли вырвалось у меня.

– А это что-то изменит?

– Вряд ли. Но я хотя бы буду знать, что ты ещё не совсем конченый человек.

Он стиснул руки в кулаки, чуть не поломав свою чёртову сигарету. И опять затянулся. И снова выпустил едкий дым в потолок.

– Почему всё так, Гермиона?

– Как?

– Мерлин! Так, как сейчас! – Он повысил голос, но тут же закашлялся и замолчал. И продолжил говорить уже намного тише. – Ведь всё так хорошо начиналось. Хогвартс, путешествия, тихая семейная жизнь, карьера…

– Хм… Ну да. Школа, в которой ты считал себя глупее меня, что развило в тебе комплекс неполноценности. Путешествия, в которых ты подсел на наркотики. Попытки показать, что ты выше меня с твоей стороны, и то же самое с моей. Постоянное противостояние, которое мы по глупости почему-то называли семейной жизнью. Карьера, которую я бросила ради детей, хотя на мою зарплату можно было нанять с десяток лучших нянь… Я ничего не упустила?

– Но мы же можем всё исправить?

– Мне всё равно.

Он затянулся в последний раз и затушил окурок о мой любимый персидский ковёр.

– Я ведь любил тебя…

– А сейчас? – Я не отрывала взгляда от его лица и заметила, как у него дрогнули губы. – Впрочем, не отвечай. Мне всё равно.

– Я не хотел причинять тебе боль…

– И всё равно делал это раз за разом, – молчание было осязаемым. Казалось, я могу дотронуться до него ладонью. – Успокойся, Рон. Я привыкла.

– Прости меня, Гермиона…

– А что от этого изменится?

– Может быть, ты… – он судорожно сглотнул. – Ты уйдёшь?

– Мне больше ничего не остаётся.

– Гермиона…

Его рука дёрнулась, как будто стараясь удержать меня. Но он одёрнул её. Наверное, я ждала именно этого, потому что совсем не удивилась. А вообще-то, мне действительно было всё равно. Моё грехопадение началось, и я точно знала, что буду делать дальше.

Мне было всё равно даже тогда, когда он встал и пошёл в ванную. Я знала, зачем он пошёл туда, но мне было всё равно…

И собрать вещи, пока он принимал очередную дозу счастья, было нетрудно…

-------------------------------------

Я стояла на краю пропасти. И в прямом и в переносном смысле этих слов. Мне больше нечего было здесь делать. О детях я в тот момент не думала. Просто смотрела на проносящуюся под утёсом тёмную воду, ударяющуюся о камни, со злостью выплёвывающую в моё лицо холодные брызги.

Да, это определённо было то, что мне нужно.

Я сделала шаг, как вдруг…

– Грейнджер?!


Глава 3. Superbia.


Когда я была маленькой, я всегда представляла, что я волшебница. Однажды я сделала себе волшебную палочку из ивовой ветки и цветной бумаги, и несколько лет с ней просто не расставалась. И представляла, как творю чудеса.

В школе надо мной смеялись из-за того, что я была странной. Меня обзывали и иногда даже били. Животные порядки нашей школы я до сих пор вспоминаю с ужасом. Но тогда я лишь приходила домой, ложилась на кровать и плакала. А потом доставала свою «волшебную палочку» и представляла, как колдую. И читала много сказок.

Вопреки общественному мнению, у меня было совсем не такое счастливое и беззаботное детство, как хотелось бы.

В одиннадцать лет я получила письмо из Хогвартса. Родители выбросили его, сочли за шутку кого-то из моих друзей. Они ведь не знали, что друзей у меня нет. Второе письмо всё же попало ко мне в руки, и родители долго смеялись надо мной, когда я прыгала от радости в нашей гостиной. Потом они прекратили смеяться, потому что «Дырявый Котёл» существовал на самом деле, да и Олливандера можно было потрогать руками.

«Настоящие волшебные палочки!» – воскликнула моя мама, войдя к Олливандеру в магазин, и поспешила к полкам. Её отбросило назад, и хозяин магазина ещё долго слушал мои увещевания в том, что она нормальная, просто не привыкла к волшебству.

Иногда, даже в 10 лет, мне казалось, что я самый здравомыслящий человек в этой семье…

Я точно помню, что именно тогда, в магазине Оливандера, когда ко мне в руку буквально запрыгнула палочка, МОЯ палочка с жилой дракона внутри, я поняла, что в новой школе всё будет по-другому, и я не буду изгоем.

Что ж. Я привыкла ошибаться.

Когда всё опять пошло совсем не так, как мне хотелось, я смирилась с этим. Я всегда старалась быть сильнее обстоятельств, бороться до победного конца, но только не в этом. Только не в волшебном мире. Как же в мечте может быть что-то не так?! Нет, не может. Поэтому всё как надо. Поэтому всё так и должно было быть.

Единственное, что я могла бы сделать – это попробовать как-то самоутвердиться в этом чёртовом волшебном мире, которому уже была не рада. Правду говорят, что хорошо там, где нас нет. Мне было плохо магглой. Волшебницей мне было ещё хуже. Чтение и хорошие оценки – это лишь результат попыток не сойти с ума и не думать о происходящем.

Когда в попытке самоутверждения я подружилась с Гарри Поттером, мне казалось, что я не прогадала.

Вот только сейчас я жалею, что со мной всё это случилось. Но я была слабой, и мне больше ничего не оставалось. Я презираю себя. Я ненавижу себя.

----------------------------------

А теперь я стою, как дура, с занесённой над пропастью ногой и страдальческим выражением лица, и слушаю бархатный смех моего школьного врага за своей спиной.

– Грейнджер, ты собралась прыгать? – я не оборачивалась, потому что не хотела видеть его чёртову довольную ухмылку на его чёртовом довольном лице.

– Пошёл в жопу, Малфой! – я поставила ногу на землю и поправила растрепавшиеся волосы. Но всё ещё не поворачивалась.

– Как ты груба, Грейнджер.

– Твои аристократичные уши уже завяли? Какой ужас.

– Как ты цинична, Грейнджер…

– А кому сейчас легко? – я всё же обернулась. Мерлин, это он?! – Хреново выглядишь.

– И это говорит мне женщина, которая чуть не сиганула с обрыва? С моего любимого обрыва, кстати. Что ты тут делаешь? – он сощурился на меня.

– Стою. А ты уходишь отсюда, понял?

– Хм. Не уверен в этом. И всё же, что ты делаешь ТУТ? Это место за триста километров от твоего ненаглядного Лондона. Какого чёрта ты сюда пришла?!

– Ты его купил? Ну, в смысле, у тебя ведь столько денег, что ты скоро выкупишь всю Англию, наверное.

– Это не входит в мои планы, – он опять ухмыльнулся и пожал плечами. – Просто люблю это место.

Малфой сел на землю прямо у моих ног, обнял колени руками и устремил взгляд на горизонт.

– Эй, ты собрался здесь остаться?

Он просто промолчал. Я постояла, попереминалась с ноги на ногу, вздохнула и уселась рядом, разглядывая его.

Что ж, он так и остался мерзким надменным белобрысым придурком. Так же растягивал слова во время речи, так же ухмылялся и тем же лёгким жестом убирал редкие волосы с глаз. В общем, он вёл себя, как Малфой. Нужно сказать, что его появление действительно спасло меня. Услышав его голос, удивившись от осознания того факта, что он мог оказаться именно здесь и именно сейчас – в четыре утра на берегу неизвестной мне реки в трёхстах километрах от города – я забыла о цели своего прихода сюда.

А вспомнив, застонала и повалилась на траву от бессилия. И подумала, что было бы с Розой и Хьюго, прыгни я вниз. Мерлин, я повела себя как несмышленая девчонка, первокурсница, которой не удалось сварить на уроке у Снейпа зелье. Глупая. Глупая девчонка.

– Перестань заниматься самобичеванием, Грейнджер.

– Отвали, Малфой, – сказала я сквозь слёзы. – Просто заткнись, ладно?

Он слушал мою истерику молча, ни разу ничего не сказал. А я просто плакала, стараясь не слишком громко всхлипывать, ведь Малфой всё-таки чужой человек, враг. В тот момент меня это сильно волновало, несмотря ни на что. И я просто в бессилии впивалась ногтями во влажную землю. И считала звёзды на уже светлеющем небе, стараясь успокоиться.

Когда я всё же успокоилась, Малфой даже ничего не сказал. Просто выудил из кармана помятую пачку и спросил:

– Курить будешь? – он ловко вынул длинную тонкую сигарету.

– Не курю, – я вытерла с лица последние слёзы.

– Зря, очень помогает, – он чиркнул зажигалкой. Пламя осветило его лицо, выделяя морщины и слишком рано появившиеся залысины.

– Ты и правда хреново выглядишь, Малфой. Совсем как-то…не по-малфоевски.

– Ты, знаешь ли, тоже потеряла свою грейнджерскую хладнокровность и высокомерие.

– Я никогда и не была такой. Хладнокровной, может быть, но уж точно не высокомерной, – я покачала головой. Малфой лишь ухмыльнулся.

– Ну вот. Не потеряла, оказывается. Впрочем, думай, как хочешь, – он, наконец, посмотрел на меня, скривился и сказал: – У тебя земля в волосах, Грейнджер.

---------------------------------------

– Знаешь, я всегда считал, что Уизли – идиот. А вы с Поттером мне никогда не верили, – он опять курил. Надо сказать, он курил вообще очень много. – На Поттера мне на самом деле почти всегда было плевать. Его слава меня не касалось. Мне хватало и своей славы. Ты бесила меня, потому что была слишком сильной и умной для магглорождённой.

– Я могу считать это комплементом?

– Считай, чем хочешь. Сейчас не важно. Важно то, что я с самого начала долбил вам, что Уизли вам не ровня! Понимаешь? – он смешно размахивал руками. Я прикрыла рот ладонью, чтобы он не увидел мою улыбку. – А теперь ты мне рассказываешь о том, что он тебя избивал и опускал до такой степени, что ты решила покончить с собой, даже не думая о своих детях! Но при этом ты всё ещё уверена в том, что он белый и пушистый! – Малфой вскочил на ноги и начал расхаживать по берегу. Не смотря на всю серьёзность его речи, мне было смешно. – Где твой ум и твоя наблюдательность, Грейнджер? Это НОНСЕНС!

Я больше не выдержала и опять повалилась на спину, давясь от хохота. Мерлин, хорошо, что я не видела взгляда, которым он на меня посмотрел, иначе бы я просто умерла от смеха.

– Ммм…тебе никто никогда не говорил, что резкие перепады настроения – это признак психических расстройств?

– П-п-пошёл в жопу, Малфой…

Резкий дребезжащий звук прервал мой смех. Я с удивлением увидела, как Малфой достаёт из кармана сотовый и говорит в трубку:

– Да, мистер Пруэтт. Я понял. Договорились. Через полчаса у меня, – он положил телефон обратно в карман и задумчиво посмотрел в моё ошарашенное лицо. – Я часто общаюсь с магглами по деловым вопросам. Когда говоришь всяким маггловским министрам, что у тебя нет сотового телефона, они обычно советуют мне посетить психоаналитика, – я встала, всё ещё посмеиваясь. – Пойдём?

– Куда?

– Ко мне.

– Зачем? – сердце почему-то забилось быстро-быстро.

– Я…переживаю за тебя, – он подал мне руку.

– Никогда и никуда я с тобой не пойду! – я отвернулась. Он потоптался, нехотя опустил руку и зачем-то вытер ладонь о полу мантии.

– Знаешь, я привык к такому отношению после поражения Лорда. Но ты… А, впрочем, не важно. Прощай, Гермиона. Я думал, ты поумнела…

Я слышала шаги. Он уходил. Меня охватила паника. Единственный человек, которому, казалось, на меня не всё равно, уходил!

– Малфой… Драко! Постой…


Глава 4. Avaritia.


Я проснулась через два дня. Нет, честное слово. Я плохо помню, как мы с Драко добирались к нему домой, не помню, как входили в его дом, и как я оказалась в мягкой постели, завёрнутая в пушистый халат.

Я встала, удивилась своему внешнему виду и вышла из комнаты. В доме Малфоя стояла тишина. Казалось, что дом спит. Не было ощущения пустоты, было ощущение безмолвия, как будто в доме лежит смертельно больной человек, которого хозяин боится беспокоить даже малейшим шумом.

Как не странно, я легко здесь ориентировалась. Не потому, что знала этот дом. Я просто знала, где кухня. Кухня в доме обычно там, откуда пахнет кофе. И я шла на запах.

Пройдя миллионы лестниц и миллиарды коридоров, я очутилась на террасе, откуда открывался вид на океан. В углу, прямо на краю балкона, стояло два плетённых кресла. На точно таком же плетённом столе между ними стоял поднос с двумя чашками ароматного горячего кофе, свежими венскими вафлями и круассанами.

Я втянула носом воздух. Запахи моря, свежей выпечки и кофе свели меня с ума. Быстро преодолев расстояние, успешно лавируя между кадками с какими-то неизвестными мне растениями, я села в одно из кресел и впилась зубами в свежую сдобу.

– Вы голодны, миссис Уизли? – материализовавшийся у моих ног эльф испугал меня до полусмерти. – Хозяин сказал поухаживать за миссис, когда она проснётся. Вы проснулись? Чем Пронто может вам служить?

Гермиона скривилась, вспоминая свою давнюю идею освобождения эльфов. Она не успела ничего ответить, хотя уже открыла рот, потому что в эту секунду из двери, ведущей, по-видимому, в кухню, появилась какая-то женщина.

– …Добавишь две щепотки эстрагона, поняла, Нуфа? И смотри не спутай опять эстрагон с розмарином. Эстрагон в голубой чашке.

– Да, мэм.

– Эклеры поставишь ближе к четырём, чтобы к чаю были ещё горячими. А мясо… – она запнулась, наткнувшись на меня взглядом. – Иди, Нуфа. Я позову тебя позже.

Эльфийка с поклоном испарилась. Пронто, всё ещё стоявший у меня в ногах, тоже аппарировал, поймав грозный взгляд этой женщины.

– Вы проснулись, миссис Уизли! Очень рада!

– Прошу вас, не называйте меня так. Я мисс Грейнджер. Теперь.

– Как скажете, мисс Грейнджер. Меня зовут Мелодия.

– Красивое имя.

– Спасибо, – она как-то скованно улыбнулась. Вся её властность, с которой она общалась с эльфами, куда-то делась, стоило ей заговорить со мной. Это создало ощущение, что она прислуга. Однако дорогое платье, украшения и осанка подсказывали мне, что эта моя догадка неверна. Весь её вид вызывал во мне совершенно противоположные чувства и эмоции. У неё были длинные ухоженные ногти, однако руки были совсем не холёные, было видно, что ими часто работают. Лицо было вытянутым, с выдающимся вперёд подбородком и большими глазами. И она была бы вполне мила, если бы лицо не обрамляли неаккуратно покрашенные в пепельно-белый цвет волосы, завязанные в хвост. Она опять осторожно улыбнулась, чувствуя, как пристально я её разглядываю, села в свободное кресло и взяла кружку кофе.

– Кто вы? – вырвалось у меня.

– Я? – она растерялась. – А разве Драко вам не говорил?

– Мы не слишком-то много разговаривали, – я ухмыльнулась. Она нахмурила брови и со сталью в голосе произнесла:

– Я его жена.

----------------------------------

Это был удар под дых. Этого я не ожидала.

Нет, я знала, что Малфой женат, что у него есть сын. Но в тот момент я забыла об этом. И это почему-то причиняло мне боль.

Обладать им. Безгранично. Вот чего мне хотелось. Хоть я не имела на это никакого права.

Побоявшись своих мыслей и сославшись на головную боль, я ушла обратно в выделенную мне комнату для гостей, еле находя дорогу среди множества коридоров.

Там я раскрыла свою сумку и достала из потайного кармана ампулы «Пыли», которые украла у Гарри. Я сидела на полу до самой темноты, согревая их в ладонях, ощущая пальцами хрупкое стекло.

«Нет, не сейчас», – любовно поглаживая, я положила их обратно, услышав окрик Драко откуда-то с нижнего этажа. У меня был другой план.

– Гермиона? – на его лице расцвела мальчишеская улыбка. – Думал, ты опять спишь.

– Сколько можно, – я улыбнулась ему в ответ.

– Хорошо…эээ…выглядишь. Посвежела, я бы сказал.

– Знаешь, Малфой, для того аристократичного падонка, каким я тебя помню ещё со школы, ты слишком неумело делаешь комплементы.

– Зато я умею профессионально льстить.

– В чём же разница? – я подошла ближе к нему, почти вплотную. Его улыбка начала угасать.

– Комплементы – они искренние и от всего сердца, – он нервно обернулся на лестницу. – Что ты делаешь, Гермиона?..

– Льсти мне, Драко, – я дотронулась пальцами до его щеки. – Льсти мне… – он застыл в изумлении, когда я начала наклоняться к его лицу.

– Какого Мерлина?! – Малфой отскочил от меня. – Драко Малфой, что здесь происходит?!

– Мелодия…эээ…это не то, о чём ты…Мелодия…я… – он мямлил, как первокурсник. Я развернулась и, гордо пройдя мимо его жены, поднялась наверх.

– Драко! Что это было? Ты целовал её?

Я не слышала, что она говорила ещё. Я не слышала, чтем оправдывался Малфой. В моей душе плясали разноцветные бабочки. На моём лице расцвела злая улыбка.

Для полного счастья мне не хватало лишь одного, и я намерена была сейчас же это получить, уже подбирая, из чего можно легче всего трансфигурировать шприц.

-----------------------------

– Гермиона! – он со всей силы стучал в мою дверь. Мне было всё равно. Бабочки в моей душе всё ещё плясали, подгоняемые какими-то невозможно-притарно-мерзкими ощущениями от этой чёртовой «Пыли». – Грейнджер, мать твою! Открывай, или я выбью дверь!

– Чёрта с два, Малфой, – прошептала я, из последних сил накладывая на дверь заклинание. – Иди в жопу.

Я уже почти провалилась в кроличью нору, в невозможное забытье, балансируя на грани безумия.

Он несколько раз подряд попытался применить к двери «Алохомору». Моя улыбка растянулась ещё шире.
– Что же ты делаешь?

– Ищу счастье, Малфой…

Меня больше не существовало…

-------------------------------

Я стояла на промозглом лондонском ветру, собирая остатки здравых мыслей. Происшедшее в доме у Малфоя казалось сейчас нереальным и очень далёким.

Мне нужно было ещё. Мне нужно было сделать больно ещё слишком многим. Мне нужны были наркотики.

Он опоздал на двадцать минут, заставив меня промёрзнуть до костей и промокнуть до нитки, всматриваясь в туман.

– Грейнджер.

– Поттер.

Он окинул меня чуть замутнённым взглядом. Руки он держал в карманах, и я точно знала, что в правой руке у него зажата палочка.

– Ты должна мне тридцать шесть галеонов. З то, что стащила мою "Пыль".

– Я дам тебе намного больше, если ты добудешь мне ещё. А Джинни передай, что она сука.

Он ухмыльнулся.

– Сколько тебе надо?

– Много.

– Жди здесь.

Он аппарировал, опять оставив меня мокнуть и мёрзнуть, но в этот раз я не ощущала непогоды, все мои мысли были заняты ожиданием порхающих по телу бабочек. Появился он минут через пять, а может быть, через час – я не знаю. В руках у него был простой бумажный пакет. Я достала деньги и отдала их ему. А потом просто развернулась и пошла куда-то вниз по улице.

– Гермиона! – я нехотя обернулась на его окрик. – Зачем ты это делаешь?

– Чтобы… – я замялась. – Чтобы отомстить, Гарри. И чтобы нечего было терять.

– Кому ты мстишь?

Я просто ухмыльнулась и откинула со лба прядь мокрых волос.

– Просто не стой у меня на пути, Поттер.


Глава 5. Luxuria.


– Малфой?

– Уйди.

– Просто давай поговорим, Малфой.

– Мне не о чем с тобой разговаривать, Грейнджер. Ты только что испортила мне жизнь.

– Вряд ли.

– Скажи, Грейнджер, ты всегда отвечаешь людям злом на добро?

– Нет, только в последнее время.

– Проваливай.

– Малфой, я просто спасла тебя от этой твоей Мелодии. Она тебе не пара.

– Слушай, а тебя это как-то трогало?! – он вскочил с дивана и начал ходить по комнате из угла в угол. Я пожала плечами.

– В последнее время – да.

– С чего бы вдруг?!

– Ты единственный человек, которого я действительно хочу спасти, Малфой. Не знаю, почему. Ну да, ещё дети.

– Ты уже ставишь меня выше своих детей?

– Нет. Дети не обсуждаются.

Он опять сел на диван. Подозвав домовика, попросил у того стакан воды и залпом выпил, пытаясь успокоить сбившееся дыхание.

– Ты сумасшедшая, Грейнджер.

– Да, пожалуй, ты прав.

– Убирайся.

– А что, если нет?

– Я выгоню тебя.

– Смешно. Очень.

Он нравился мне, действительно. Как человек, я имею ввиду. Как лицо противоположного пола он мог мне понравиться, пожалуй, лет десять назад. А сейчас, с залысинами и потускневшими глазами, он вызывал во мне только жалость. Но как человек он мне нравился.

Когда он спрятал лицо в ладонях – такой знакомый мне жест слабости – я начала смутно догадываться, что поступила неправильно. Я привыкла ошибаться. Вот только никак не могла дождаться того времени, когда мне придётся отвечать за свои многочисленные ошибки. Я чувствовала, что оно наступит очень скоро.

– Ты…ты действительно её…любишь?

– Нет, я просто так держал её рядом с собой пятнадцать лет подряд.

– Но Рон же меня держал рядом с собой…

– Я уже выражал своё мнение по поводу этого недоумка.

Мы помолчали. Молчать рядом с ним было приятнее всего, потому что я понимала его без слов. Его отчаянье. Я аккуратно провела рукой по его лбу, убирая упавшую на глаза чёлку, уже собираясь извиниться, но мои планы опять были сорваны.

– Вот ты где, значит!

Конечно, это был Рон.

– Сидишь тут, с Малфоем сюсюкаешься. Я тебе сейчас покажу Малфоя.

Я приготовилась к удару, даже зажмурила глаза, как будто это могло помочь. Но удара не последовало.

– Не смей её больше трогать, Уизли.

– Ха! Герой-любовник нашёлся. Я тебя искромсаю, Малфой, на мелкие кусочки!

– Рональд Уизли, прекрати сейчас же! А ты, Драко, выйди, пожалуйста. Мне нужно поговорить с моим…хм…мужем наедине.

Он попытался возразить. Они оба попытались, но Малфой всё-таки больше. Под моим взглядом оба сдались, как-то одинаково опустив глаза в пол. Когда Драко вышел, я обратилась к Рону:

– Ты хотел мне что-то сказать?

– Да. Да, пожалуй, – он вернул себе свою чёртову хладнокровность. – Хотел сказать тебе, что ты шлюха. Спать с Малфоем! Ниже тебе падать уже некуда, жёнушка.

– И с чего твой больной мозг решил, что я сплю с ним?

– А разве нет? Да по вам видно! – он перевёл дыхание. – Нет, я всё могу простить, но чтобы с Малфоем!

Он зарычал. Почти как Грейбек, наверное. А в моей душе кипели одновременно ярость и равнодушие. Я никогда не изменяла мужу. Я никогда не буду спать с Малфоем. Но мне плевать на то, как Рон к этому относится.

– Давай, Рон, – не выдержала я.

– Что?

– Бей меня! – я опять зажмурилась. – Ты ведь за этим сюда пришёл…

-----------------------------------------------------

– Знаешь, Драко… Теперь мы просто обязаны с тобой переспать, – я рассматривала в зеркале свои многочисленные синяки и ссадины.

– Зачем, Грейнджер?

– Чтобы отомстить.

– Ты помешалась на мести. Хотя нет. Ты просто помешалась. А я люблю свою жену.

Я повернулась и долго всматривалась в его лицо.

– Я верну её, Драко.

Я аппарировала, пока он не успел меня остановить.

-----------------------------------------------

Следующие пару недель…

Я плохо их помню. Было много мотелей, наркотиков и незнакомых мужчин. Что ж, Рональд теперь мог быть доволен – он бил меня не зря.

Вот так и превращаются в шлюх. Когда сразу с тремя в каком-то грязном притоне, когда потные мудаки в баре лапают тебя за всё то, до чего могут дотянуться. И когда не помнишь, с кем провела прошлую ночь – с мужчиной, с женщиной или с обоими.

Вот так и превращаются в наркоманок. Когда за очередную дозу хоть чего-нибудь готова продать душу. Когда Поттер уже не соглашается продавать тебе дурь, потому что даже он считает, что тебе уже хватит. И когда перешла все границы, и где-то в глубине души хочется вернуться, но уже поздно.
А бабочек больше не было…

Были острые иглы, которые впиваются в твою кожу изнутри, разрывая на куски, а потом склеивая заново, но уже по-другому. И кажется, что ты – это уже не ты, а кто-то совсем другой. И когда смотришь на себя с высоты птичьего полёта, понимая, что такого просто не может быть, но оно есть.

А бабочек больше не было…

Была тупая боль и невозможность вернуться обратно. И были моменты, когда казалось, что вот он – конец. Но оказывалось, что это начало очередного круга ада…

Я плохо помню то время, и я рада этому, потому что тех воспоминаний я бы не вытерпела. Я бы просто слила их в унитаз, если бы они остались.

А бабочек больше не было…

Был стыд, когда очередной твой любовник, хотя назвать этих уродов любовниками можно было лишь с натяжкой, оказывается маггловским инспектором по борьбе с наркотиками, а у тебя в кармане 3 грамма героина и ампулы с неизвестной магглам «Пылью». И когда магии не остаётся даже на то, чтобы банально аппарировать из его цепких лап.

А осознание того, что даже он тобой не побрезговал и тоже отымел в номере очередного дешёвого отеля, наводит на мысль, что ниже падать уже некуда.

Но оказывается, что падать есть куда. Когда сидишь в полиции, страдая от очередной невообразимой ломки, и ждёшь, когда за тобой приедет постаревшая мать, потому что больше за тобой ехать некому…

-----------------------------------------------------

– Нет, мама, я не останусь.

– Дочь…

– Мне надо идти, мама.

– Но…

– Это очень важно, мама. Это мои дети.

– Гермиона…

– Я вернусь. Я обещаю.

Мамины поцелуи – самые искренние.


Глава 6. Ira.


Когда приходит пора платить по счетам, люди ломаются. Моей задачей было не сломаться. Ведь если я сломаюсь, жизнь двух самых лучших в мире людей – моих детей – будет испорчена окончательно и бесповоротно.

Но сначала мне нужно было исправить другую ошибку.

-------------------------------------------------------

– Здравствуй, Мелодия, – она стояла около витрины с дорогими серебряными украшениями на Косой аллее. Её взгляд стал пустым, или мне просто показалось?

– А, Грейнджер, привет, – я на пару секунд растерялась. Ожидать можно было всего, что угодно, но только не этого вежливого равнодушия. – Красивый браслет, правда? – она ткнула пальцем в витрину, за которой стояла красная бархатная коробочка с браслетом неимовернейшей красоты внутри.

– Почему ты не зайдёшь и не посмотришь его поближе? – я спросила первое, что пришло в голову. Она грустно улыбнулась и ответила:

– Зачем? Всё равно не хватит денег.

– Выпьем кофе?

Она неопределённо пожала плечами, что я оценила, как согласие.

В кафе «Реджинальд» - неприметном маленьком здании недалеко от магазина Мадам Малкин, всегда было тепло и уютно. Это место ассоциировалось у меня исключительно с одним из самых счастливых периодов моей жизни – мы часто сидели здесь с Роном, когда готовились к свадьбе. Кроме того, здесь был изумительный кофе с корицей.

– Знаешь, – я сразу перешла к делу, – я хочу сказать, что Драко тебя очень любит.

– Но спит при этом с тобой? – она невозмутимо сделала глоток обжигающего кофе. Я горько усмехнулась и покачала головой.

– Одно время мне этого хотелось, но он меня отшил. Понимаешь? Между нами ничего и никогда не было.

– Но я видела, как вы целовались.

– Не «мы целовались», а я пыталась его поцеловать, а он от меня отбивался, – я чертила пальцем узоры на глянцевой поверхности стола и упорно старалась не смотреть ей в глаза. – У меня был очень тяжёлый период в жизни, он спас мен, и я хотела своеобразно ему отплатить. Я дико виновата. Прости меня, если сможешь. А его тебе прощать не за что. Он чист перед тобой.

– Я уже не знаю, чему верить, Гермиона… Сам факт того, что он общается с тобой, меня напрягает.

– Почему?

– Потому что общаясь с тобой, он переступает через слишком большое количество своих принципов. И я не готова поверить, что это всего лишь дружба и ничего более.

– Если ты хочешь, я могу больше никогда не общаться с ним, – эта фраза далась мне очень тяжело, но я знала, что должна была её сказать.

– Нет, не надо. Если ты нужна ему, значит он будет несчастен без тебя. Я не хочу причинять ему боль.

– Тогда вернись к нему, Мелодия. Потому что без тебя он… Он умирает без тебя.

Я бросила на стол пару галеонов и ушла, оставив её в задумчивости допивать уже остывший кофе.

– Алло, Драко? – купленный для меня мамой телефон очень пригодился для общения с ним. – У тебя есть лишняя пара сотен галеонов? Отлично. Тогда поднимай свой зад и аппарируй на Косую аллею. Будем покупать подарок твоей жене.

Я положила телефон в карман и улыбнулась выглянувшему впервые за последние несколько недель солнцу, представляя, как будет сверкать в его лучах новый браслет Мелодии.

----------------------------------------------

– Мистер? Мистер…как вас там!

– Вы мне, мэм?

– Вам, вам, – я сняла тёмные очки, которые привыкла носить в последнее время, и заметила некоторые признаки узнавания в лице того полицейского, который поймал меня с наркотиками. – Obliviate!

Его глаза расфокусировались на мгновение.

– Так будет с каждым.

-----------------------------------------------------

– Открывай, Рональд! – я стояла на пороге собственного дома и не могла попасть внутрь.

Дверь распахнулась, и в ней появилась взъерошенная голова моего всё-ещё-мужа. В тот же момент подоспевшие авроры заломили его руки за спину, выбили палочку и грубо втолкнули внутрь дома. Я прошла вслед за ними, за мной по пятам шёл Кингсли.

– Мда, – только и смогла выговорить я, увидев разруху, царившую в нашем «любовном гнёздышке». – Кингсли, неужели ты допустишь, чтобы твой крестник жил здесь?

– Гермиона, мы пришли не за этим.

Я тяжело вздохнула и прикрыла глаза рукой.

– В ванной. Посмотрите в ванной, в аптечке.

– Так просто?

– А есть ли смысл прятаться, когда ты занимаешь одну из главенствующих должностей аврората и имеешь почти полную неприкосновенность? – я ухмыльнулась. Моя месть этой маленькой лгунье с распущенным языком и её Золотому Мальчику среднего возраста будет сладкой. – Помню, Джин так говорила насчёт Гарри.

– Гарри? Гарри Поттер?

– Ой. Кажется, проговорилась… – я сдержала усмешку. Я теперь с лёгкостью могла сдерживать чувства и эмоции.

----------------------------------------------------

Злость ещё осталась. Злости за то время накопилось много. И много было ещё людей, которым можно было отомстить. Но я сдерживалась.

Умные люди говорят, что главное – не терять свою душу. Чему бы судьба не подвергала тебя, нужно всегда выходить отовсюду живым. Живым морально, а не физически. По-моему, у меня получилось.

---------------------------------------------------

«Я знаю, что моя вина неоспорима, и я не отказываюсь от своих слов. Никогда не откажусь. Я просто хочу сказать, что мои дети – это всё, что у меня осталось. Я выживала ради них, зная, что у них больше никого нет…

Уважаемый судья, я прошу вас оставить детей у меня. Так как подтверждений тому, что я употребляла наркотики, нет, я прошу считать это несерьёзное обвинение аннулированным. Я оправдана маггловским судом по всем статьям. Нет, сэр, я не подвергала никого из маггловских стражей порядка каким-либо магическим воздействиям. Вы можете проверить мою палочку на любые заклинания, которые Ваша честь сочтёт нужными…

Так точно, уважаемый господин судья, я считаю обвинения Рональда Билиуса Уизли ко мне и к Драко Люциусу Малфою необоснованными. Я считаю, что данные обвинения были выдвинуты из-за вражды между моим бывшим мужем и мистером Малфоем, которую Рональд не смог в себе погасить. Да, сэр, у нас имеется свидетельница по данному делу, Мелодия Девольмон, жена мистера Малфоя…

Ваша честь, я требую заключения Рональда Билиуса Уизли в Азкабан на срок до двадцати лет за умышленное причинение тяжкого, лёгкого и средней тяжести вреда здоровью; постоянные побои; клевету; оскорбления; постоянные изнасилования; неисполнения обязанностей по воспитанию несовершеннолетних детей; незаконное хранение, приобретение, перевозку наркотических средств; злоупотребление должностными полномочиями; список могу продолжить. Также требую лишения его родительских прав над Розой и Хьюго Уизли…

Да, сэр, я уверена, что смогу обеспечивать двух своих детей без выплат семьёй моего бывшего мужа каких-либо материальных компенсаций. Да, сэр, недавно меня восстановили на должность заместителя начальника Отдела магического правопорядка…

Конечно, сэр, я не против того, чтобы Молли и Артур Уизли, а также все родственники Хьюго и Розы по отцовской линии кроме Джиневры Молли Уизли, ныне Поттер, могли посещать детей в любое удобное для них время, а также забирали их к себе как минимум раз в месяц…

Нет, сэр, у меня нет претензий к Гарри Джеймсу Поттеру и Джиневре Молли Уизли…

Да, Ваша честь, я могу взять на себя временную опеку над Джеймсом Сириусом Поттером, Альбусом Северусом Поттером и Лили Луной Поттер на то время, пока их родители находятся в Азкабане…»

(из судебной речи Гермионы Джейн Грейнджер от 8 октября 20..г)


Глава 7. Invidia.


Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что допустила слишком много ошибок. Многие из них я исправила, многие исправить мне уже не дано, и этот груз будет лежать на моих плечах вечно.

Насчёт той судебной речи… Что ж, да, я врала. Но мои грехи искупить уже невозможно, поэтому несколько фраз этой так называемой «лжи во спасение» мне повредить уже никак не могли.

Прошло уже десять лет с тех пор, а мои воспоминания всё так же свежи. Мне больно вспоминать, но от воспоминаний не убежишь. Говорят, что Рональда скоро выпустят из Азкабана, но мне по-прежнему всё равно. Роза и Хьюго забыли, как он выглядит. Теперь у них другой отец – Драко. Нет, он по-прежнему с Мелодией и я никак не претендую на её место, да и не хочу претендовать. Если бы вы хоть раз увидели этих уже совсем немолодых людей вместе, вы бы никогда уже не смогли сказать, что их можно разлучить. Просто Драко относиться к моим детям, как к родным, стараясь давать им столько же, если даже не больше, чем своему родному Скорпиусу. Ала, Лили и Джеймса он тоже любит, невзирая на враждебность к нам всем их родителей. Когда Лили начала сбегать из дома ко мне, Гарри и Джин поняли, что бороться с их любовью к нам бесполезно.

Мы живём в двух небольших домиках на побережье. Драко и Мелодия до сих пор мои лучшие друзья, и я уверена, что эту дружбу уже ничем не сломаешь. Хотя, вы знаете, я не буду делать таких резких утверждений. Когда-то давно я тоже считала одну великую дружбу нерушимой…

Гарри и Джин живут теперь в Амстердаме, продолжая прожигать свою жизнь год за годом. Впрочем, им больше ничего и не осталось. Это их дело, правда?

Роза учится в маггловском университете, познаёт химию. Считает, что знания, которые сейчас дают в Хогвартсе по зельям – очень поверхностны и мечтает произвести революцию в системе образования. Она очень красивая и скоро, наверное, выйдет замуж за одного своего профессора, чем-то напоминающего мне профессора Снейпа. Она понятия не имеет, кто такой профессор Снейп, но верит мне на слово, что человеком он был достойным.

Хьюго – он у меня колдомедик в Мунго. Самый молодой за последние пятьдесят лет, между прочим. Собирается ехать на днях на практику в Египет.

Альбус работает в Министерстве. Пока что на бумажной работе, но я уверена, что моему мальчику хватит силы воли и ума пробиться вверх.

Джеймс. Джеймсу судьбой предсказано играть в квиддич. Вас это не удивляет, да? Меня тоже. Он пока только ищет, в какой бы клуб податься, а ведь ему уже поступила уйма приглашений.

Лили унаследовала от своей крёстной «Придиру» и мечтает стать современной Ритой Скиттер. И я желаю ей двух вещей: побольше удачи и поменьше желчи, чтоб всё-таки не так, как у Скиттер.

Скорпиус изучает правоведение. Куда же ему ещё была дорога, с его-то отцом? Он станет знаменитым и Богатым, как и его папа. И он такой же красивый. Хорошо, что некоторые вещи передаются по наследству.

Как видите, у нас всё хорошо.

Вот только иногда меня всё же гложет зависть, когда я смотрю на молодые счастливые семьи, прогуливающиеся с детьми по берегу моря. И мне жаль, что я упустила это. Но это мелочь. А вот завидовать Мелодии – это уже тяжело. Очень жаль, что у меня никогда не было любящего мужа. Действительно жаль.

Главное – никогда не сдаваться и продолжать бороться.

У меня всё хорошо. И моё грехопадение закончилось.

Сказать, что я счастлива, значит ничего не сказать.

А ошибки – они исправимы. И грехи искупить тоже возможно…