дедлайновый наркоман
Название: Маленькая
Автор: Yellow
Рейтинг: PG-13
Тип: гет
Персонажи: Рабастан Лестрейндж/Нарцисса Блэк, Друэлла Блэк
Жанр: Роуманс
Саммари: Нарцисса, как любая девушка из чистокровного семейства, должна выйти замуж. Любить мужа ей совсем не обязательно.
Дисклэймер: всё чужое
От автора: написано для Prongs по её заявке. Выражаю благодарность Oh, Jenny! за первое прочтение, название и вообще.)
Маленькая
читать дальше
– Пойдём, милая, – говорит мама и берёт её под руку. – Пойдём, я познакомлю тебя с Рабастаном. Он тебе обязательно понравится.
Нарцисса хлопает ресницами и идёт за матерью, чуть отстаёт на пару шагов, подол платья путается в каблуках – Нарцисса только начала их носить и уже натёрла мозоли, эльф каждый вечер делает ей травяные компрессы, чтобы волдыри сходили. Нарси не нравится носить каблуки, не нравится одеваться, «как настоящая леди» – это слова матери. Нарси была бы счастлива весь день валяться с книжкой на диване, но молчит и идёт за матерью, слушает её голос – высокий, звонкий, почти писклявый. Нарцисса знает, какая судьба ей уготована, и она подчиняется этой судьбе – сейчас и всегда.
– Рабастан – отпрыск древнего чистокровного рода, у него родственники во Франции, – шепчет тем временем Друэлла, шепчет, но всё равно голос высокий и звонкий, и Нарциссе кажется, что каждый гость в этой большой зале слышит материнский шёпот, провожает её, Нарциссу, взглядом, потому что знает, куда её ведут – её ведут на смотрины к очередному кавалеру. В такие моменты Нарси чувствует себя экспонатом, выставленным на торги, неодушевлённым предметом, который – раз, два, три, удар молотка, продано джентльмену из знатного семейства. И Нарциссе противно это всё, и каблуки вот эти противны тоже – стучат о паркет, отбивают чечётку у неё на нервах. – Он тебе обязательно понравится.
Обязательно понравится? А волнует это вообще кого-нибудь?
– Рабастан! – восклицает мать, Нарцисса смотрит в пол.
– Тётя Друэлла!
Это «тётя» ей всегда нравилось – очень удобно. В чистокровных семьях каждая дама так или иначе приходится тебе тётей, а потому можно не зубрить всё семейное древо от и до, а просто называть всех тётями. Или дядями, если обращаешься к мужчинам. Всё это, конечно, не применительно к их семье – мать с детства заставляет учить фамилии и имена, и сейчас, если Нарциссу разбудить среди ночи и спросить, как зовут её троюродного дедушку по отцовской линии, она сможет не только сказать его имя, занимаемую в Министерстве должность, годовой доход его семьи и неженатых молодых потомков, но и доказать, что этот троюродный дедушка является ещё и пятиюродным дядей по материнской линии. В древних магических семьях всё просто, нужно только знать, с какой стороны смотреть на семейное древо.
И вот Рабастан, очередной кандидат на роль её мужа, восклицает:
– Тётя Друэлла!
И растягивает это «э», будто он совсем даже не богатый чистокровный наследник, а обычный паренёк, какой-нибудь полу-маггл, грязнокровка. Нарциссе кажется, что после этого растянутого «э» он обязательно должен поднять руки и заключить Друэллу в объятья. Она даже поднимает взгляд от пола и ждёт, когда же, ну когда… Но Рабастан руки не поднимает, он стоит и держит бокал с вином, улыбается приятно – Друэлле. На нём строгая чёрная мантия, и лет ему, наверное, двадцать пять. «Он слишком взрослый», – думает Нарцисса – ей всего четырнадцать, че-тыр-над-цать. Иногда она ненавидит свою чистую кровь, потому что…
«Лот Нарцисса Блэк, начальная цена…»
– Моя дочь, Нарцисса, – говорит мать. Нарси чуть склоняет голову и краснеет под взглядом Рабастана. Он ставит бокал и целует ей руку – губы сухие, скользят по ладони, почти не задерживаясь.
– Очень приятно, мисс, – Нарцисса краснеет ещё сильнее – взгляд Рабастана скользит по её всё ещё угловатой фигуре, останавливается на тонких запястьях, на шее, тоже тонкой и длинной, на небольшой груди и наконец поднимается к её лицу. – Очень приятно.
«Раз, два, три…»
– Я оставлю вас одних, – говорит Друэлла. – Думаю, вы найдёте, о чём поговорить.
«Продано господину в чёрной мантии».
Рабастан улыбается и протягивает Нарциссе бокал вина.
***
Эти встречи и эти разговоры, приёмы, которые мать проводит в последнее время в огромных количествах – ещё бы, три незамужних дочери… Нарцисса не замечает, когда именно ей всё это начинает нравиться. Она покупает новые шали и шарфики, платья, расшитые жемчугом и пайетками – чтобы нравится мужчинам, она красит ресницы тушью сильнее, румяна на щёки наносит – чтобы старше казаться. Она так переживает, что ей всего четырнадцать. «Уже четырнадцать, а не помолвлена!» – восклицает мать.
Она учится стоять прямо, чтобы ноги от каблуков не уставали, старается ходить ровно, не оскальзываясь на натёртом до блеска паркете. Она держит в руках бокал с красным вином – контраст к светлому платью, она опускает взгляд и хлопает ресницами – как мило. Она чувствует, что все в зале смотрят на неё – «Нарцисса Блэк», «Младшая мисс», – шепчут голоса. Шепчут, шепчут, нашёптывают – уголки её губ еле заметно ползут вверх.
– Нарцисса, – он подходит незаметно, улыбается.
– Здравствуй, Рабастан, – говорит Нарси ровно. Он ей почти не нравится, слишком взрослый, слишком грубый, руки у него огромные и сильные. Он пьёт слишком много вина, курит сигары – запах чувствуется, запах взрослости. И когда он стоит к Нарси слишком близко, она чувствует ещё и запах возбуждения, терпкий, головокружительный.
Она присаживаются на диван, и ей кажется, что сейчас он обязательно её приобнимет, но нет, он только поворачивается к ней в пол оборота и смотрит внимательно прямо ей в лицо.
– Ты очень красивая, – говорит. – Ты знаешь об этом?
Нарси кивает. Рабастан хмыкает и выпивает всё вино из бокала – залпом.
– Твоему мужу повезёт.
– Тебе, то есть? – вырывается у Нарциссы.
– Может быть, и мне, – отвечает он, совершенно не тушуясь.
Она отводит взгляд.
– Я не нравлюсь тебе? – спрашивает Рабастан и подзывает эльфа, чтобы тот налил ещё вина.
– Ты слишком взрослый, слишком грубый, – отвечает Нарцисса. – И ты слишком много пьёшь.
Он молчит и смотрит-смотрит-смотрит, Нарси чувствует его взгляд, краснеет под ним – никуда не деться от этой красноты. Нарси знает, что пятна покрывают её шею, лицо, и она уже не выглядит такой красивой фарфоровой куклой. Но наконец он опускает взгляд и почти шепчет:
– Я могу пить меньше.
И ставит полный бокал на столик у дивана.
– И я могу быть совсем не грубым. Я не такой неотёсанный мужлан, каким могу показаться. Но мне двадцать семь – да, этого я изменить уже не могу.
Нарси кивает, но молчит. Больше всего ей хочется, чтобы он сейчас ушёл. Ушёл и никогда больше в её жизни не появлялся. Не смотрел, не раздевал взглядом, не прикасался губами к её руке.
– Что тебя увлекает? – вдруг спрашивает он, и Нарцисса автоматически отвечает:
– Шекспир.
Он улыбается, подсаживается чуть ближе – всего на какие-то миллиметры. И весь вечер он шепчет ей на ухо сонеты. Сонеты-сонеты-сонеты… Она не замечает, как Рабастан приобнимает её и кладёт подбородок ей на плечо, не замечает, как губы его к уху всё ближе придвигаются, почти дотрагиваются, когда он говорит. Она ничего не замечает, она просто слушает его низкий голос, прикрыв глаза.
***
– Здравствуй, – тихо говорит кто-то прямо в ухо, Нарси оборачивается.
– Здравствуй, – отвечает она Рабастану, на щеках у него щетина – Мерлин, какой же он взрослый.
– Как ты? – интересует он и смотрит пытливо, взгляд пылает, опаляет её щёки красным.
– Хорошо, – выдыхает она. Любезности-любезности, только они двое знают, что за ними скрывается.
– Ты сегодня очень красивая.
Нарцисса знает, но ей всё равно приятно, она улыбается, потупив взгляд, улыбается всё шире, кончиками пальцев находит его руку – только чтобы никто не увидел. Все взгляды в этом зале, она знает, направлены на них, все смотрят, пытаются понять, завидуют…
– Пойдём отсюда, – говорит Нарцисса и идёт в сторону одного из балконов, и там, скрытая за гардинами, волнами ниспадающими к полу, она позволяет ему целовать свою шею, выгибается, чувствует его руки у себя на талии, широкие руки, горячие руки, шёлк платья под ними почти плавится, и губы у него жаркие, пылкие, терзают её шею, она готова всё отдать, только бы он не отстранялся – никогда, ни за что. Только бы не уходил – читал Шекспира, целовал. Только бы не уходит.
***
– Он нравится тебе, сестрица? – спрашивает Белла.
Нарцисса вздрагивает, но отвечает очень ровно:
– Кто?
– Рабастан, конечно же, – Белла присаживается рядом с Нарси на стул, выхватывает расчёску из её рук и проводит ею по белоснежным волосам Нарциссы. – Такой… пылкий, горячий, мужественный… Да?
Нарцисса сглатывает и смотрит на Беллу в зеркало – глаза у сестры большие, улыбка такая нежная, взгляд добрый. Только Нарси не верит ей всё равно, сестра «та ещё сучка», как говорит кузен Сириус. Ей нельзя доверять, она старше и умнее, но так любит вставлять палки в колёса.
– Нет, – отвечает Нарцисса, слишком резко отвечает, и Белла улыбается.
Через неделю Белла и Родольфус объявляют о помолвке – назло ей, думает Нарси. Делая ей причёску перед свадьбой Беллы, мать говорит, что Нарси больше не нужно встречаться с Рабастаном – ей нужно искать нового мужа, ведь женить сестёр на братьях – не имеет смысла, чистокровных и так мало осталось, нельзя разбрасываться.
Нарцисса плачет. Нарцисса переделывает макияж четыре раза.
***
– За тобой не следят? – Рабастан пропускает её в комнату, осматривает улицу, закрывает дверь и накладывает с десяток заклинаний.
– Нет. Кому это надо? – отвечает Нарцисса. На улице дождь, она озябла, и плащ промок насквозь. У Рабастана пахнет дымом и выпивкой, мускусом, жареным мясом и зельями от простуды. Нарси оглядывается – она не ожидала увидеть родовой дворец, но квартирка совсем маленькая, две комнаты и кухня, полы покрыты дешёвыми коврами. Она смотрит на Рабастана – и не может насмотреться. Мерлин, три года она видела его только издалека, смотрела из-под ресниц, ловила на себе его, казалось бы, случайные, скользящий взгляды. Три долгих года он не был так близко – только руку протяни, сожми, проведи пальцами по щеке, шее, и дальше – рубашка почти расстегнута, волосы на груди видны.
– Твоему новому женишку, например, – цедит Рабастан сквозь зубы. – Как там его зовут?
– Малфой, – Нарцисса отводит взгляд. – Люциус Малфой.
– Малфой, значит… Друэлла подыскала тебе хорошего мужа. У неё нюх на хороших мужей, если хочешь знать. Я вот был плохим, значит, – ухмылка у него горькая. Он достаёт из кармана пачку сигарет (неужели, маггловские?) и прикуривает от палочки – дым идёт в потолок, Нарцисса втягивает носом воздух и закашливается.
– Мерзость какая, – говорит. – А про мать ты не прав. Не в ней дело.
Нарси ежится, вода льётся с её плаща и сапог прямо на один из этих дешёвых ковров. Рабастан подходит, стягивает капюшон с её головы и смотрит, прожигает взглядом, наклоняется и вдыхает запах её волос.
– Давай, что ли, тебя разденем.
Нарцисса поднимает взгляд, смотрит ему прямо в глаза – там огнём зажигается желание, и она сглатывает, губы приоткрывает, потому что воздуха вдруг начинает не хватать, и дело не в чёртовой сигарете в его руке.
Рабастан вдруг отворачивается – резко, отходит – подальше, затягивается – сильно, спиной стоит.
– Я не могу, – говорит. – Ты сводишь меня с ума. Когда смотришь на меня, когда губы твои так близко. Я с ума схожу, Нарцисса. Три чёртовых года я схожу с ума.
Она расстегивает плащ и даёт ему упасть на пол. Переступает, подходит к Рабастану и – наконец – проводит рукой по его напряжённой спине. Вверх, выше, зарывается в волосы, второй рукой, прижимается к нему, горячему, пылкому.
– Нарцисса, – шепчет он. – Прекрати.
Она улыбается.
– Не могу, – отвечает.
Рабастан поворачивается к ней, хватает её за запястья, сжимает их. Она закрывает глаза и откидывает голову. Как давно были те поцелуи? Три года назад? Она соскучилась. Она тоже больше не может. Но он не целует, только спрашивает:
– Зачем ты пришла? Ты говорила, у тебя важное дело.
– Да, – кивает Нарси. – Очень важное.
И подаётся к нему, целует – в губы, впервые. Он дрожит, не отвечает, держит крепко.
– Нарси, – шепчет, когда она отрывается. А губы у него сладкие от вина. – Нарси, нам нельзя.
– Почему? – спрашивает Нарцисса. Она не понимает, не хочет понимать, почему ей нельзя целовать любимого мужчину.
– Ты замуж выходишь. Не за меня. Не ломай себе жизнь.
Рабастан говорит это таким будничным тоном, что она даже открывает глаза, вырывается из захвата.
– Моя жизнь давно сломана. Понимаешь?
– Не говори ерунды.
Она смотрит на него – брюки в пятнах, рубашка почти расстегнута, и смуглая кожа за отворотом так и притягивает взгляд Нарциссы.
– Просто… Просто сделай это, Рабастан, – говорит она тихо и обхватывает себя руками. – Сделай.
– Ты принадлежишь Малфою, – отрезает он и уходит в комнату.
Ей кажется, или здесь невероятно, нереально холодно?
Она поднимает плащ. Накидывает его на плечи. Подходит к двери.
Слышит его шаги за спиной.
– Я провожу, – говорит он и громко втягивает носом запах её волос – в последний раз.
– Я люблю тебя, – отвечает Нарцисса, просто так отвечает, потому что вряд ли они ещё встретятся, а она будет жалеть всю жизнь, если не скажет этого ему. Он – совсем не то, что ей нужно, она давно это знает, с первого взгляда поняла. Но, Мерлин Великий, как же её к нему тянет.
Тянет.
Он притягивает её к себе.
– Глупая, – говорит.
– Маленькая, – шепчет, целует в висок.
Плащ летит на пол опять, рубашка Рабастана – тоже на пол. Он тянет её, тянет, в комнату, к кровати, к мятым простыням, к неудобным подушкам. Стягивает платье, брюки стягивает, скидывает вместе с ботинками. Целует, Мерлин, как же он целует, в щёки, в губы, в шею. Нарцисса выгибается в его руках, дышит им, стонет ему в губы, чувствует его.
Нарцисса любит.
Рабастан входит в неё – резко, сцеловывает её крики с губ, в стёкла барабанит дождь. Нарцисса обнимает, тонет в мягкости кровати, царапает ему спину, бутылка вина летит со столика на ковёр, когда Нарси неаккуратно взмахивает рукой. Красное разливается по ковру. Нарцисса закусывает уголок подушки.
– Я люблю тебя, – шепчет Рабастан. Или ей это только кажется?
«Лот Нарцисса Блэк снимается с торгов», – хочется кричать ей. Но она только выкрикивает имя Рабастана.
***
– Лестрейнджи правда сбежали из Азкабана? – спрашивает Нарцисса за чаем. Люциус откладывает газету в сторону.
– Не только Лестрейнджи, дорогая. Все Упивающиеся, – Люциус прячет ухмылку, поднося чашку ко рту.
– Да, конечно, – Нарцисса смотрит в стену. – Ты не знаешь, где они скрываются?
– Боюсь, это знает только Господин, – отвечает он. – Ты хочешь навестить сестру?
– Да, – Нарси даже кивает головой для достоверности. – Да, я хочу навестить сестру.
Она делает глоток из фарфоровой чашечки.
Автор: Yellow
Рейтинг: PG-13
Тип: гет
Персонажи: Рабастан Лестрейндж/Нарцисса Блэк, Друэлла Блэк
Жанр: Роуманс
Саммари: Нарцисса, как любая девушка из чистокровного семейства, должна выйти замуж. Любить мужа ей совсем не обязательно.
Дисклэймер: всё чужое
От автора: написано для Prongs по её заявке. Выражаю благодарность Oh, Jenny! за первое прочтение, название и вообще.)
Маленькая
читать дальше
Лучше быть неверной, чем верной без желания быть.
(с) Бриджит Бардо
(с) Бриджит Бардо
– Пойдём, милая, – говорит мама и берёт её под руку. – Пойдём, я познакомлю тебя с Рабастаном. Он тебе обязательно понравится.
Нарцисса хлопает ресницами и идёт за матерью, чуть отстаёт на пару шагов, подол платья путается в каблуках – Нарцисса только начала их носить и уже натёрла мозоли, эльф каждый вечер делает ей травяные компрессы, чтобы волдыри сходили. Нарси не нравится носить каблуки, не нравится одеваться, «как настоящая леди» – это слова матери. Нарси была бы счастлива весь день валяться с книжкой на диване, но молчит и идёт за матерью, слушает её голос – высокий, звонкий, почти писклявый. Нарцисса знает, какая судьба ей уготована, и она подчиняется этой судьбе – сейчас и всегда.
– Рабастан – отпрыск древнего чистокровного рода, у него родственники во Франции, – шепчет тем временем Друэлла, шепчет, но всё равно голос высокий и звонкий, и Нарциссе кажется, что каждый гость в этой большой зале слышит материнский шёпот, провожает её, Нарциссу, взглядом, потому что знает, куда её ведут – её ведут на смотрины к очередному кавалеру. В такие моменты Нарси чувствует себя экспонатом, выставленным на торги, неодушевлённым предметом, который – раз, два, три, удар молотка, продано джентльмену из знатного семейства. И Нарциссе противно это всё, и каблуки вот эти противны тоже – стучат о паркет, отбивают чечётку у неё на нервах. – Он тебе обязательно понравится.
Обязательно понравится? А волнует это вообще кого-нибудь?
– Рабастан! – восклицает мать, Нарцисса смотрит в пол.
– Тётя Друэлла!
Это «тётя» ей всегда нравилось – очень удобно. В чистокровных семьях каждая дама так или иначе приходится тебе тётей, а потому можно не зубрить всё семейное древо от и до, а просто называть всех тётями. Или дядями, если обращаешься к мужчинам. Всё это, конечно, не применительно к их семье – мать с детства заставляет учить фамилии и имена, и сейчас, если Нарциссу разбудить среди ночи и спросить, как зовут её троюродного дедушку по отцовской линии, она сможет не только сказать его имя, занимаемую в Министерстве должность, годовой доход его семьи и неженатых молодых потомков, но и доказать, что этот троюродный дедушка является ещё и пятиюродным дядей по материнской линии. В древних магических семьях всё просто, нужно только знать, с какой стороны смотреть на семейное древо.
И вот Рабастан, очередной кандидат на роль её мужа, восклицает:
– Тётя Друэлла!
И растягивает это «э», будто он совсем даже не богатый чистокровный наследник, а обычный паренёк, какой-нибудь полу-маггл, грязнокровка. Нарциссе кажется, что после этого растянутого «э» он обязательно должен поднять руки и заключить Друэллу в объятья. Она даже поднимает взгляд от пола и ждёт, когда же, ну когда… Но Рабастан руки не поднимает, он стоит и держит бокал с вином, улыбается приятно – Друэлле. На нём строгая чёрная мантия, и лет ему, наверное, двадцать пять. «Он слишком взрослый», – думает Нарцисса – ей всего четырнадцать, че-тыр-над-цать. Иногда она ненавидит свою чистую кровь, потому что…
«Лот Нарцисса Блэк, начальная цена…»
– Моя дочь, Нарцисса, – говорит мать. Нарси чуть склоняет голову и краснеет под взглядом Рабастана. Он ставит бокал и целует ей руку – губы сухие, скользят по ладони, почти не задерживаясь.
– Очень приятно, мисс, – Нарцисса краснеет ещё сильнее – взгляд Рабастана скользит по её всё ещё угловатой фигуре, останавливается на тонких запястьях, на шее, тоже тонкой и длинной, на небольшой груди и наконец поднимается к её лицу. – Очень приятно.
«Раз, два, три…»
– Я оставлю вас одних, – говорит Друэлла. – Думаю, вы найдёте, о чём поговорить.
«Продано господину в чёрной мантии».
Рабастан улыбается и протягивает Нарциссе бокал вина.
***
Эти встречи и эти разговоры, приёмы, которые мать проводит в последнее время в огромных количествах – ещё бы, три незамужних дочери… Нарцисса не замечает, когда именно ей всё это начинает нравиться. Она покупает новые шали и шарфики, платья, расшитые жемчугом и пайетками – чтобы нравится мужчинам, она красит ресницы тушью сильнее, румяна на щёки наносит – чтобы старше казаться. Она так переживает, что ей всего четырнадцать. «Уже четырнадцать, а не помолвлена!» – восклицает мать.
Она учится стоять прямо, чтобы ноги от каблуков не уставали, старается ходить ровно, не оскальзываясь на натёртом до блеска паркете. Она держит в руках бокал с красным вином – контраст к светлому платью, она опускает взгляд и хлопает ресницами – как мило. Она чувствует, что все в зале смотрят на неё – «Нарцисса Блэк», «Младшая мисс», – шепчут голоса. Шепчут, шепчут, нашёптывают – уголки её губ еле заметно ползут вверх.
– Нарцисса, – он подходит незаметно, улыбается.
– Здравствуй, Рабастан, – говорит Нарси ровно. Он ей почти не нравится, слишком взрослый, слишком грубый, руки у него огромные и сильные. Он пьёт слишком много вина, курит сигары – запах чувствуется, запах взрослости. И когда он стоит к Нарси слишком близко, она чувствует ещё и запах возбуждения, терпкий, головокружительный.
Она присаживаются на диван, и ей кажется, что сейчас он обязательно её приобнимет, но нет, он только поворачивается к ней в пол оборота и смотрит внимательно прямо ей в лицо.
– Ты очень красивая, – говорит. – Ты знаешь об этом?
Нарси кивает. Рабастан хмыкает и выпивает всё вино из бокала – залпом.
– Твоему мужу повезёт.
– Тебе, то есть? – вырывается у Нарциссы.
– Может быть, и мне, – отвечает он, совершенно не тушуясь.
Она отводит взгляд.
– Я не нравлюсь тебе? – спрашивает Рабастан и подзывает эльфа, чтобы тот налил ещё вина.
– Ты слишком взрослый, слишком грубый, – отвечает Нарцисса. – И ты слишком много пьёшь.
Он молчит и смотрит-смотрит-смотрит, Нарси чувствует его взгляд, краснеет под ним – никуда не деться от этой красноты. Нарси знает, что пятна покрывают её шею, лицо, и она уже не выглядит такой красивой фарфоровой куклой. Но наконец он опускает взгляд и почти шепчет:
– Я могу пить меньше.
И ставит полный бокал на столик у дивана.
– И я могу быть совсем не грубым. Я не такой неотёсанный мужлан, каким могу показаться. Но мне двадцать семь – да, этого я изменить уже не могу.
Нарси кивает, но молчит. Больше всего ей хочется, чтобы он сейчас ушёл. Ушёл и никогда больше в её жизни не появлялся. Не смотрел, не раздевал взглядом, не прикасался губами к её руке.
– Что тебя увлекает? – вдруг спрашивает он, и Нарцисса автоматически отвечает:
– Шекспир.
Он улыбается, подсаживается чуть ближе – всего на какие-то миллиметры. И весь вечер он шепчет ей на ухо сонеты. Сонеты-сонеты-сонеты… Она не замечает, как Рабастан приобнимает её и кладёт подбородок ей на плечо, не замечает, как губы его к уху всё ближе придвигаются, почти дотрагиваются, когда он говорит. Она ничего не замечает, она просто слушает его низкий голос, прикрыв глаза.
***
– Здравствуй, – тихо говорит кто-то прямо в ухо, Нарси оборачивается.
– Здравствуй, – отвечает она Рабастану, на щеках у него щетина – Мерлин, какой же он взрослый.
– Как ты? – интересует он и смотрит пытливо, взгляд пылает, опаляет её щёки красным.
– Хорошо, – выдыхает она. Любезности-любезности, только они двое знают, что за ними скрывается.
– Ты сегодня очень красивая.
Нарцисса знает, но ей всё равно приятно, она улыбается, потупив взгляд, улыбается всё шире, кончиками пальцев находит его руку – только чтобы никто не увидел. Все взгляды в этом зале, она знает, направлены на них, все смотрят, пытаются понять, завидуют…
– Пойдём отсюда, – говорит Нарцисса и идёт в сторону одного из балконов, и там, скрытая за гардинами, волнами ниспадающими к полу, она позволяет ему целовать свою шею, выгибается, чувствует его руки у себя на талии, широкие руки, горячие руки, шёлк платья под ними почти плавится, и губы у него жаркие, пылкие, терзают её шею, она готова всё отдать, только бы он не отстранялся – никогда, ни за что. Только бы не уходил – читал Шекспира, целовал. Только бы не уходит.
***
– Он нравится тебе, сестрица? – спрашивает Белла.
Нарцисса вздрагивает, но отвечает очень ровно:
– Кто?
– Рабастан, конечно же, – Белла присаживается рядом с Нарси на стул, выхватывает расчёску из её рук и проводит ею по белоснежным волосам Нарциссы. – Такой… пылкий, горячий, мужественный… Да?
Нарцисса сглатывает и смотрит на Беллу в зеркало – глаза у сестры большие, улыбка такая нежная, взгляд добрый. Только Нарси не верит ей всё равно, сестра «та ещё сучка», как говорит кузен Сириус. Ей нельзя доверять, она старше и умнее, но так любит вставлять палки в колёса.
– Нет, – отвечает Нарцисса, слишком резко отвечает, и Белла улыбается.
Через неделю Белла и Родольфус объявляют о помолвке – назло ей, думает Нарси. Делая ей причёску перед свадьбой Беллы, мать говорит, что Нарси больше не нужно встречаться с Рабастаном – ей нужно искать нового мужа, ведь женить сестёр на братьях – не имеет смысла, чистокровных и так мало осталось, нельзя разбрасываться.
Нарцисса плачет. Нарцисса переделывает макияж четыре раза.
***
– За тобой не следят? – Рабастан пропускает её в комнату, осматривает улицу, закрывает дверь и накладывает с десяток заклинаний.
– Нет. Кому это надо? – отвечает Нарцисса. На улице дождь, она озябла, и плащ промок насквозь. У Рабастана пахнет дымом и выпивкой, мускусом, жареным мясом и зельями от простуды. Нарси оглядывается – она не ожидала увидеть родовой дворец, но квартирка совсем маленькая, две комнаты и кухня, полы покрыты дешёвыми коврами. Она смотрит на Рабастана – и не может насмотреться. Мерлин, три года она видела его только издалека, смотрела из-под ресниц, ловила на себе его, казалось бы, случайные, скользящий взгляды. Три долгих года он не был так близко – только руку протяни, сожми, проведи пальцами по щеке, шее, и дальше – рубашка почти расстегнута, волосы на груди видны.
– Твоему новому женишку, например, – цедит Рабастан сквозь зубы. – Как там его зовут?
– Малфой, – Нарцисса отводит взгляд. – Люциус Малфой.
– Малфой, значит… Друэлла подыскала тебе хорошего мужа. У неё нюх на хороших мужей, если хочешь знать. Я вот был плохим, значит, – ухмылка у него горькая. Он достаёт из кармана пачку сигарет (неужели, маггловские?) и прикуривает от палочки – дым идёт в потолок, Нарцисса втягивает носом воздух и закашливается.
– Мерзость какая, – говорит. – А про мать ты не прав. Не в ней дело.
Нарси ежится, вода льётся с её плаща и сапог прямо на один из этих дешёвых ковров. Рабастан подходит, стягивает капюшон с её головы и смотрит, прожигает взглядом, наклоняется и вдыхает запах её волос.
– Давай, что ли, тебя разденем.
Нарцисса поднимает взгляд, смотрит ему прямо в глаза – там огнём зажигается желание, и она сглатывает, губы приоткрывает, потому что воздуха вдруг начинает не хватать, и дело не в чёртовой сигарете в его руке.
Рабастан вдруг отворачивается – резко, отходит – подальше, затягивается – сильно, спиной стоит.
– Я не могу, – говорит. – Ты сводишь меня с ума. Когда смотришь на меня, когда губы твои так близко. Я с ума схожу, Нарцисса. Три чёртовых года я схожу с ума.
Она расстегивает плащ и даёт ему упасть на пол. Переступает, подходит к Рабастану и – наконец – проводит рукой по его напряжённой спине. Вверх, выше, зарывается в волосы, второй рукой, прижимается к нему, горячему, пылкому.
– Нарцисса, – шепчет он. – Прекрати.
Она улыбается.
– Не могу, – отвечает.
Рабастан поворачивается к ней, хватает её за запястья, сжимает их. Она закрывает глаза и откидывает голову. Как давно были те поцелуи? Три года назад? Она соскучилась. Она тоже больше не может. Но он не целует, только спрашивает:
– Зачем ты пришла? Ты говорила, у тебя важное дело.
– Да, – кивает Нарси. – Очень важное.
И подаётся к нему, целует – в губы, впервые. Он дрожит, не отвечает, держит крепко.
– Нарси, – шепчет, когда она отрывается. А губы у него сладкие от вина. – Нарси, нам нельзя.
– Почему? – спрашивает Нарцисса. Она не понимает, не хочет понимать, почему ей нельзя целовать любимого мужчину.
– Ты замуж выходишь. Не за меня. Не ломай себе жизнь.
Рабастан говорит это таким будничным тоном, что она даже открывает глаза, вырывается из захвата.
– Моя жизнь давно сломана. Понимаешь?
– Не говори ерунды.
Она смотрит на него – брюки в пятнах, рубашка почти расстегнута, и смуглая кожа за отворотом так и притягивает взгляд Нарциссы.
– Просто… Просто сделай это, Рабастан, – говорит она тихо и обхватывает себя руками. – Сделай.
– Ты принадлежишь Малфою, – отрезает он и уходит в комнату.
Ей кажется, или здесь невероятно, нереально холодно?
Она поднимает плащ. Накидывает его на плечи. Подходит к двери.
Слышит его шаги за спиной.
– Я провожу, – говорит он и громко втягивает носом запах её волос – в последний раз.
– Я люблю тебя, – отвечает Нарцисса, просто так отвечает, потому что вряд ли они ещё встретятся, а она будет жалеть всю жизнь, если не скажет этого ему. Он – совсем не то, что ей нужно, она давно это знает, с первого взгляда поняла. Но, Мерлин Великий, как же её к нему тянет.
Тянет.
Он притягивает её к себе.
– Глупая, – говорит.
– Маленькая, – шепчет, целует в висок.
Плащ летит на пол опять, рубашка Рабастана – тоже на пол. Он тянет её, тянет, в комнату, к кровати, к мятым простыням, к неудобным подушкам. Стягивает платье, брюки стягивает, скидывает вместе с ботинками. Целует, Мерлин, как же он целует, в щёки, в губы, в шею. Нарцисса выгибается в его руках, дышит им, стонет ему в губы, чувствует его.
Нарцисса любит.
Рабастан входит в неё – резко, сцеловывает её крики с губ, в стёкла барабанит дождь. Нарцисса обнимает, тонет в мягкости кровати, царапает ему спину, бутылка вина летит со столика на ковёр, когда Нарси неаккуратно взмахивает рукой. Красное разливается по ковру. Нарцисса закусывает уголок подушки.
– Я люблю тебя, – шепчет Рабастан. Или ей это только кажется?
«Лот Нарцисса Блэк снимается с торгов», – хочется кричать ей. Но она только выкрикивает имя Рабастана.
***
– Лестрейнджи правда сбежали из Азкабана? – спрашивает Нарцисса за чаем. Люциус откладывает газету в сторону.
– Не только Лестрейнджи, дорогая. Все Упивающиеся, – Люциус прячет ухмылку, поднося чашку ко рту.
– Да, конечно, – Нарцисса смотрит в стену. – Ты не знаешь, где они скрываются?
– Боюсь, это знает только Господин, – отвечает он. – Ты хочешь навестить сестру?
– Да, – Нарси даже кивает головой для достоверности. – Да, я хочу навестить сестру.
Она делает глоток из фарфоровой чашечки.
@темы: ГП, твАрьчество, фики
-
-
17.10.2011 в 23:02-
-
17.10.2011 в 23:09щас я вычитаю и открою, собственно))
-
-
17.10.2011 в 23:10-
-
18.10.2011 в 01:42-
-
18.10.2011 в 01:44-
-
18.10.2011 в 12:13Столько всего хотела написать, но пафосная чушь - это то, что меньше всего заслуживает такая невероятная история
В общем,
-
-
18.10.2011 в 13:52-
-
21.10.2011 в 22:01-
-
21.10.2011 в 22:13