дедлайновый наркоман
Название: Рождественская песнь в прозе
Фандом: ГП и Чарльз Диккенс
Автор: Yellow
Бета: беты нет, буду счастлива, если кто-нибудь возьмётся отбетить)
Жанр: святочный рассказ с привидениями.)) Общий/Кроссовер
Персонажи: Северус Снейп, Духи
Рейтинг: PG-13
Размер: миди
Аннотация: Северус Снейп, естественно, никогда не читал Диккенса. и он, конечно же, не слышал о Духах Рождества. А что бы было, если бы эти самые Духи пришли к Снейпу вместо Скруджа? Ведь ему тоже есть, что исправлять в своей жизни.
Отказ: всё принадлежит Роулинг и Диккенсу, моё только воображение)
Примечание: Новогодний подарок для Б.С.Сокралов, которые хотели кроссовер с классикой. Ммм…вышло, что вышло, тапками не бить)) я катастрофически не успела написать ни на Новый Год, ни на Рождество) буду стараться закончить к Старому Новому Году. Тешу себя надеждой, что вам всё таки понравится)
Комментарии: авторский жанр – святочный рассказ с привидениями, и никакого другого автор не приемлет))
Предупреждение: собственно, кроссовер)) в тексте использованы фразы из "Рождественских Историй" Диккенса и "ГПиДС" в переводе Росмэн. AU
Состояние: в работе
Рождественская песнь в прозе
Строфа 1Рождественская песнь в прозе
Святочный рассказ с привидениями.
Строфа первая
Начать с того, что Дамблдор был мертв.
Разумеется, Снейп знал об этом, ведь он собственными руками и собственной палочкой отправил его на тот свет. Конечно, в этом не было его вины: Дамблдор сам попросил сделать это, потому что древнее заклятие действовало всё сильнее, и ему оставалось прожить на этом свете не очень-то много времени. К тому же, был ещё Драко Малфой, которого нужно было спасти от жестокости и не допустить его превращения в Пожирателя. Впрочем, это к делу уже не относится.
Итак, Альбус Дамблдор был абсолютно и бесповоротно мёртв, потому что Авада Северуса Снейпа никогда не даёт сбоев.
Северус Снейп был той ещё сволочью: нещадно ругал учеников, делая поблажки лишь слизеринцам, волком смотрел на преподавательский состав. Прошлое профессора Снейпа также не отличалось кристальной чистотой: когда-то он вымогал, грабил, убивал и запугивал. Конечно, это оставило определённый след на его личности. Скрытный, замкнутый, одинокий – он прятался как устрица в свою раковину. Душевный холод заморозил изнутри черты его лица, заострил крючковатый нос, сморщил кожу на щеках, заставил посинеть губы и покраснеть глаза, сделал ледяным его голос. В последние несколько лет характер Снейпа ещё больше испортился, а ведь он занимал директорское место уже несколько лет, и чести ему это не прибавляло. Он зарекомендовал себя как хороший специалист в Зельеварении и Защите от тёмных искусств, но как директор был ужасным: злым, скупым и не участвующим в жизни школы. Одиночество Снейпа не пугало, он от всей души наслаждался им, и никогда муки совести не прорывались в его жизнь.
Однажды, и было это в самый сочельник, Северус Снейп сидел за столом в лаборатории, где проводил всё своё свободное время, и скрупулёзно записывал на листе пергамента все свои ингредиенты для зелий, стоявшие на полках в огромных количествах. Комната согревалась лишь горящим под котлом огнём. В противоположном конце лаборатории протирал колбы его новый подмастерье, бывший его студент Колин Криви. Конечно, в подземельях мальцу был холодно, и он то и дело тянулся за палочкой, чтобы наложить на себя согревающее, но Снейп смотрел строго и угрожал ему потерей «тёпленького» места, ведь тот мог ненароком сшибить несколько банок с ингредиентами с полок, когда будет взмахивать палочкой. Удручённо вздохнув, подмастерье опускал руки и продолжал протирать колбы.
Вдруг дверь лаборатории резко открылась, и на пороге появился Драко Малфой, крестник Снейпа и по совместительству преподаватель Защиты от Тёмных Искусств Хогвартса.
– Крёстный! С наступающим праздником вас!
– Вздор, – резко осадил его Снейп. – Мерлинова борода, Драко, уж ты-то должен знать, как я не люблю Рождество!
– Но, крёстный! Ведь сегодня же Святки! Рождество – это светлый праздник! Он приносит добро, сближает людей и доставляет столько радости! Чего вам стоит принести радость и добро хоть некоторым?! Ведь с вашим талантом зельевара вы вполне можете приготовить достойный рождественский пудинг!
Стоявший в углу Криви захлопала в ладоши.
– Уважаемый, а ну-ка прекратите! А то подсыплю вам в тыквенный сок новый изобретённый мною яд! А ты, крестничек, – он ткнул пальцем в грудь Драко, – больше не говори мне про пудинги! Я тебе что, эльф что ли? Лучше бы о себе подумал! Год заканчивается, а ты так и прозябаешь в этой школе! Хотя с твоими-то связями ты вполне мог бы уже оказаться на неплохом посту в Минестерстве! У тебя какая зарплата, позволь спросить?
– Ах, крёстный! Хватит брюзжать! Лучше приходите к нам на вечеринку в учительскую завтра утром! Минерва попросила эльфов с кухни приготовить нам индейку и пунш! Будет весело.
Снейп фыркнул.
– Вот ещё! Чем с вами в учительской праздновать, я лучше пойду… – да-да, так и сказал! Снейп вообще в последнее время стал несдержан на язык, так что прибавил ещё пару крепких словечек от себя.
– Ну, зачем вы так?
– Драко! Иди-ка ты отсюда, пока я добрый. Честь имею!
– Крёстный, вы и так перестали к нам заглядывать!
– Честь имею!
– Но, крёстный!
– Честь имею!
– И всё же зря вы так! Все преподаватели очень уважительно к вам относятся и поэтому попросили вас пригласить, а вы…
– Честь имею!
– Счастливого Рождества! – Малфой вышел из лаборатории, громко хлопнув за собой дверью, отчего стоявшая на полке рядом с косяком банка с сушёными тараканами со звоном упала на пол.
– Честь имею! И десять баллов с Гриффиндора, – проговорил он удовлетворённо. Взмахнув палочкой, он собрал тараканов и засунул их в уже целую банку, поставив её на место. Однако той не суждено было найти покой, потому что дверь опять открылась, впуская в лабораторию двух грузных мужчин, ударилась о полку, и банка вновь полетела на пол.
– Проходной двор какой-то, а не лаборатория, – еле слышно проговорил Снейп и воззрился на вновь прибывших. – Чем могу быть полезен?
– Здравствуйте, сэр! Говорят, Альбус Дамблдор больше не руководит Хогвартсом! Это вы нынешний директор?
С ним заговорил старый мужчина, чьи белые брови комками висели над глазами, а усы, тоже седые, закрывали рот полностью. В голову Снейпа закралось предположение, что этот субъект вполне мог помнить Мерлина.
– Альбус Дамблдор покоиться в гробнице уже семь лет. Странно, что вы не в курсе, мистер. И да, именно я директор школы. Что вас интересует, господа?
– О! Мы из больницы Святого Мунго, сэр! Дамблдор, помниться мне, часто помогал больнице всем, чем мог: высылал нам учеников, чтобы помогли за больными ухаживать, эльфов присылал обеды готовить, зелья нам пересылал… Он очень многое делал для больницы!
– А ведь сейчас Рождество, сэр! – вклинился в разговор молодой мужчина. – В Рождество всем хочется тепла и уюта! А ведь у многих наших пациентов нет родственников, и в этот чудесный праздник они останутся совсем-совсем одни! Поэтому было бы неплохо…
– А разве бюджетное финансирование больницы прекратилось? – зло перебил Снейп.
– Конечно, нет, сэр, но разве можно надеяться на государство? Тем более, отряжают они нам совсем копейки…
– А разве прекратились частные пожертвования?
– Иногда денег на наш счёт перечисляют, но все они уходят на новые форменные мантии для персонала. Так что эльфы были бы очень даже нужны. Слышал, у вас в Хогвартсе их несколько сотен!
– Я не дам вам ни одного эльфа, они готовят рождественский ужин.
– Ага! Значит, вы хотите пожертвовать зелья! – и двое со всё большим интересом начали рассматривать лабораторию.
– Нет, я не дам вам вообще ничего.
– Может быть, учеников?
– Заманчиво. Но и этого я делать не буду. Я просто хочу, чтобы вы оставили меня в покое.
– Сэр! Но ведь это бедные-несчастные больные!
Снейп дёрнул ворот рубашки и показал непрошенным гостям уже зажившие рубцы на шее.
– Я тоже имею полное право требовать компенсации, – сказал он, а потом добавил: – Хм, а почему, собственно, я этого не делаю?
– Сэр! Но многие из них уже никогда не вернуться к нормальной жизни!
– Тогда объясните мне смысл как-то им помогать? Я, знаете ли, поддерживаю эфтаназию. И, кстати, меня это всё вообще не касается.
– Но должно было бы, – сказал с упрёком один из пришедших.
– Однако же не интересует. Собственно, этот разговор абсолютно не имеет смысла, джентльмены. Вас проводить?
Видя, что настаивать бесполезно, джентльмены удалились, а Снейп, очень довольный собой, вернулся к своим прерванным занятиям в необычно веселом для него настроении.
Меж тем вечер медленно, но верно, опускался на Замок. Колин Криви заёрзал на своём месте, поглядывая на часы. Наконец, Снейп отложил в сторону своё перо, встала со стула и переставил на полке пару склянок. Колин встал вслед за директором и медленно начал пробираться к двери.
– Мистер Криви, – остановил его ледяной голос. – Полагаю, на работу вас завтра стоит не ждать?
– Так ведь Рождество же, сэр…
– И что с того? Не понимаю, почему все так относятся к этому празднику? Даже мой крестник, обычно угрюмый и злой, бегает по коридорам как второкурсник и напевает рождественские гимны! А не приходить завтра на работу с вашей стороны, мистер Криви, очень недобросовестно. Я, пожалуй, вычту оплату за завтра из вашего жалованья.
– Но, сэр…
– Ладно, ладно, – прервал его Снейп. – Пусть это останется на вашей совести.
– Спасибо! – улыбнулся во весь рот Колин и, поклонившись зачем-то Снейпу, вышел за дверь. Снейп услышал, как в коридоре Криви вдруг громким баритоном запевает рождественский гимн, стуча костяшками пальцев по доспехам на своём пути. Северус поморщился и задул свечу.
Ещё одна дурацкая традиция Святок – все преподаватели, кроме дежурных, отправлялись домой, чтобы провести Рождество с семьёй. Вот только у Снейпа не было семьи, и он возвращался в старый холодный дом в Тупике Прядильщиков, где пил старый коньяк и пытался растопить камин старыми подшивками «Трансфигурации сегодня». Запахнувшись в мантию, он ступил за порог лаборатории и быстрым шагом пошёл к выходу из Замка.
По стенам везде были развешаны ветки остролиста, доспехи покрыли хрустальным льдом, от венков на дверях Снейпа уже начинало подташнивать. Из коридоров то и дело доносились смех и песни, в Большом Зале заканчивался праздничный ужин, где дети до отвала наедались гусями в яблоках и жареной картошкой. На десерт они съедали несколько порций рождественского пудинга, а потом расходились по гостиным и спальням, чтобы выпить добытое на кухне сливочное пиво, поджечь весь запас бенгальских огней и хлопнуть столько хлопушек, сколько потребуется, чтобы у портретов на лестнице заложило уши. Северус ненавидел Рождество. И его лучшим подарком школе было то, что он разрешал творить весь этот беспредел в стенах Хогвартса.
На улице мела метель, ветер задувал под мантию, и руки очень быстро окоченели. Было красиво, деревья причудливо заледенели, озеро покрылось льдом и выглядело огромным снежным блином. Вот только Снейп не смотрел по сторонам, мечтая о тёплом одеяле, языках пламени в камине и бутылке коньяка в буфете.
Дойдя до аппарационной границы, он спешно переместился к своему старому дому.
В Тупике Прядильщиков клубился белый туман, а в фонарях перегорели все лампочки. Дом смотрел на него пустыми тёмными глазами, наводя какой-то непонятный страх, какое-то непривычное беспокойство. Нашарив в кармане палочку озябшими пальцами, Снейп медленно пошёл к дому, то и дело наступая в мерзкую грязь, в которую превратился снег под колёсами многочисленных маггловских автомобилей. Подойдя к двери, он вытащил палочку и взмахнул ею, снимая наложенное на дверь заклинание.
На двери дома испокон веков было старомодное зарешёченное окошко. Зачем его сделали на двери изначально – науке не известно. Возможно, в него почтальон клал письма, возможно, неприветливые хозяева через него всматривались в лица пришедших и выспрашивали у них, что им нужно, не открывая двери. В любом случае, Снейп привык к нему, как привыкают к любой вещи, которая всегда лежит перед глазами, но никогда не используется. Проще говоря, он не обращал на это окошко никакого внимания. В этот раз, убрав Охраняющее заклинание, Снейп привычно скользнув безразличным взглядом по окошку. Но в этот раз что-то было не так: Снейп увидел вместо окошка, которое, кстати сказать, не подверглось за это время решительно никаким изменениям, лицо Альбуса Дамблдора.
Лицо Альбуса Дамблдора, оно было как будто изображённое на портрете, но только объёмное и однозначно живое. Более того, оно не утопало во мраке как всё вокруг, а напротив – излучало голубоватый свет, какой излучают обычно призраки у темноте подземелий. Но Северус Снейп был точно уверен, что Дамблдор не мог быть призраком! Он бы пошёл дальше, если вам это о чём-то говорит. Лицо Альбуса Дамблдора спокойно взирало на Снейпа, как смотрел на него покойный Альбус при жизни. Вид Дамблдора был потусторонним, от него веяло холодом, а волосы и борода его чуть заметно шевелились, и только глаза за очками взирали неподвижно и не моргали.
Северус вздрогнул, и уставился на Дамблдора во все глаза. И тогда лицо в окошке исчезло, оставив лишь ржавую решётку.
Первым желанием Северуса было аппарировать обратно в Хогвартс, закрыться в лаборатории и больше никогда не приходить сюда. И не заходить в директорский кабинет, потому что там на стене висел портрет Альбуса. Однако глубоко вдохнув и выдохнув несколько раз, Снейп открыл-таки двери и вошёл в дом.
Конечно, Снейпа очень удивил и поразил этот инцидент. Ведь, несмотря на то, что он воспитывался и жил в мире магии, подобное могло напугать кого угодно. В любом случае, перед тем, как закрыть дверь, он с опаской посмотрел на зарешёченное окошко и даже провёл рукой по внутренней стороне двери, проверяя, нет ли чего-нибудь странного внутри. И только после этого он со стуком захлопнул дверь.
Звук от этого прокатился эхом по всему дому, отозвался на верхнем этаже, в подвале. Снейпа это не испугало – так было всегда, когда он возвращался в пустой родительский дом. Всё же, чтобы быть точно уверенным в том, что всё хорошо, Снейп прошёлся по всем своим комнатам перед тем, как подняться наверх в спальню и затопить камин. Все комнаты оказались пусты, никаких приведений, ничего подозрительного. В кухне – только паутина, в кладовой – старые реторты и котлы, в гостиной – стопки старых журналов, покрывшиеся слоем пыли. Тяжело вздохнув, Снейп поднялся наверх по лестнице, держа в руках зажженную палочку.
Тени скользили по стенам, и Северусу отчего-то становилось немного не по себе. Хотя, собственно, ведь не было ничего страшного в духах. Страшно было другое: что Дамблдор, такой бесстрашный и мудрый, выбрал себе подобное существование, полу-жизнь. Страшно и неправильно. И, если он остался призраком, то почему появился только через семь лет после своей смерти?
Именно с такими мыслями Снейп зашёл к себе в спальню, кинул в камин захваченную в гостиной стопку «Трансфигурации сегодня» и поджёг её заклинанием. После он расстегнул две верхние пуговицы на сюртуке, достал из шкафа бутылку коньяка и бокал, уселся в кресло перед камином и расслабился. Стоит отметить, что дверь в спальню, которая являлась сразу и кабинетом, он запер не только на заклинание, но и на старый поржавевший ключ, чего никогда раньше не делал.
На стенах комнаты в огромном количестве висели портреты разных известных людей, в большинстве своём зельеваров, и Снейп привычно стал осматривать их, однако случилось странное: на каждом портрете в сумраке комнаты ему виделось лицо Альбуса Дамблдора. Так, словно на гладкой поверхности холстов не было вовсе никаких изображений, но зато она обладала способностью воссоздавать образы из обрывков мыслей, беспорядочно мелькавших
в его мозгу.
Снейп помотал головой, вскочил из кресла, сделал несколько кругов по комнате с заложенными за спину руками, и уселся обратно, скрестив руки на груди. Взгляд его непроизвольно остановился на стоящих напротив кресла часах, старых отцовских часах со сломанным механизмом. И, наблюдая за ними, Снейп вдруг увидел, как огромный маятник в этих часах вдруг начинает раскачиваться. И тут, прорезая тишину комнаты, часы начали бить время, стрелки кружились с огромной скоростью, и издаваемый бой становился всё громче и громче, а потом ему начали вторить все часы в доме, отбивая время, раз за разом, и никак не останавливались.
Всё это длилось, наверное, не больше минуты, а потом вдруг резко часы стали, и бой во всех комнатах прекратился, так же внезапно, как и начался. Снейп сидел неподвижно в кресле, стараясь казаться незаметным, и бокал в его руке чуть заметно подрагивал. Он уже двести раз успел проклясть себя за то, что не вернулся в Хогвартс и остался в этом старом доме, в котором никогда раньше не происходило ничего сверхъестественного. И, что скрывать, Снейп боялся, почему-то очень боялся всего происходящего.
Итак, бой часов стих, и Снейп уже успел облегчённо выдохнуть, как вдруг из подвала донеслось странное потустороннее бряцанье железа, как будто кто-то тащил по старым бочкам и котлам тяжёлую цепь. Невольно Снейпу припомнились маггловские рассказы о том, что, когда в домах появляются привидения, они обычно влачат за собой цепи.
– Бред, – выговорил Снейп. – Привидения не таскаю за собой цепи. Это просто бред.
А дверь в подвал тем временем распахнулась с треском, и звон цепей стал ещё громче. Снейп со всё большим ужасом слушал, как этот звон приближается, как поднимается по старым шатким ступеням. А потом вдруг сквозь запертую дверь вошло привидение. Дух Дамблдора, с лицом Дамблдора и в мантии Дамблдора. Это точно был он, длинная борода была посередине завязана лентой, волосы под шапкой светились потусторонним голубоватым светом, очки на носу имели знакомую полукруглую форму. Новым было лишь одно: тело Дамблдора опоясывала несколько раз длинная цепь, составленная, как заметил Снейп, из маленьких фигурок людей, кукол, волшебных палочек, мыслесливов и ключей.
– Что вам от меня надо? – спокойно и холодно спросил Снейп, отпивая из бокала глоток коньяка. Он пытался восстановить дыхание и сделать так, чтобы руки перестали предательски дрожать.
– Очень многое, – ответил призрак голосом Дамблдора.
– Кто вы такой?
– Спроси лучше, кем я был.
– И кем же вы были?
– Я был твоим наставником и другом. Я был Альбусом Дамблдором.
– Сядьте! – резко сказал Снейп. Потом опомнился и сказал уже более вежливо: – Не хотели бы вы присесть?
– Да, пожалуй, – ответил призрак и сел в кресло напротив так, будто делал это каждый день. – Ты в меня не веришь, – сказал он после минуты молчания.
– Конечно, я не верю! Это всё бред и чепуха! – резко осадил его Снейп.
– Почему это? – удивлённо спросил призрак и поправил цепь.
– Потому что Дамблдор никогда бы не стал призраком. Уж это я знаю точно.
– Что ж, ты прав. Отчасти.
– Поясните.
– Ты прав в том, что Дамблдор не стал бы оставаться бестелесным существом в этом мире. И он не остался.
– В таком случае, кто вы? И, если у вас нет ко мне неотложных дел, прошу покинуть мою спальню и оставить меня одного, – страх медленно отпускал Снейпа, и к нему возвращалась привычная язвительность.
– В том то и дело, что у меня есть к тебе неотложный разговор, Северус. Потому что я действительно призрак Дамблдора и пришёл в этот мир ненадолго именно по твою душу.
– И зачем же я тебе понадобился? – Снейп вздохнул – ничего хорошего такое заявление ему не предвещало.
– Ты видишь эту цепь? – спросил Дамблдора и опять тронул рукой тяжёлую цепь, отчего дом наполнился громким звоном.
– Вижу.
– А знаешь ли ты, почему я её ношу?
– Не имею ни малейшего понятия.
– Я ношу цепь, которую сам себе сковал за время жизни на земле. Видишь ли ты, из чего она состоит? А не хочешь ли ты, Северус Снейп, узнать, какой длины твоя собственная цепь? Поверь мне, твоё прошлое позволяет даже не задумываясь утверждать, что твоя цепь на много метров длиннее.
Снейп молчал довольно долго, и призрак не прерывал его.
– То есть, – наконец промолвил Снейп, – то есть, длина цепи зависит от количества плохих дел, которые ты сделал при жизни? – он дождался кивка головой. – Но, Дамблдор! Вы ведь были прекрасным директором, достойным наставником, хорошим преподавателем! Вы были добры, лояльны, понимающи! За что на вас такая длинная цепь?
– Ах, мой мальчик, – грустно ответил ему Дамблдор. – Кроме всего этого в моей жизни было ещё много всего плохого. Я был чересчур самоуверенным, я крутил чужими жизнями, как хотел. Я строил козни и интриги. И иногда мне казалось, что, пожертвовал одной жизнью, я смогу спасти две других. И я всерьёз считал эту позицию верной. Иногда мне всерьёз кажется, что я ничем не отличался от Волдеморта, точно также не ценил жизни соратников и строил козни тем, кто был не согласен с моими идеями… Впрочем, это неважно, – дух вдруг взглянул на те самые давно остановившиеся часы и вдруг громко воскликнул: – Моё время истекает, Северус! Внемли мне!
– Я внимательно случаю, – ответил Снейп и сложил руки на груди.
– Я пришёл к тебе для того, чтобы исправить твою душу, не допустить, чтобы в загробном мире ты точно также, как я, ходил с цепями, таскал их за собой, как раб, раб своих пороков и желаний.
– Спасибо, – ответил зачем-то Снейп.
– Тебя посетят ещё три Духа, Северус.
– Зачем это?
– Чтобы спасти тебя, естественно. Если Духи не явятся тебе, ты пойдёшь по моим стопам. Итак, ожидай первого Духа завтра, как только пробьет час пополуночи.
– А не могут ли они прийти все сразу, Альбус? – робко спросил Снейп.
– Ожидай второго на следующую ночь в тот же час. Ожидай третьего – на третьи сутки в полночь, с последним ударом часов. А со мной тебе уже не суждено больше встретиться. Но смотри, для своего же блага запомни твердо все, что произошло с тобой сегодня.
В тот же момент призрак встал из кресла, поправил цепь на поясе и закинул её на плечо на манер шарфа, и начал медленно пятиться к окну. Снейп увидел, как Дамблдор манит его пальцем, и, не в силах сопротивляться этому зову, поднялся из кресла, поставил бокал на стол и пошёл следом. Дамблдор вылетел в открытое окно прямо перед длинным носом Снейпа, издав громкий протяжный вой, а у Снейпа возникло чёткое чувство дежавю, когда он следил за тем, как падает из окна тело Дамблдора, пусть уже и духа, и летит-летит-летит к земле… Но его быстро поглотил туман, всё сильнее клубившийся в этих малонаселённых тёмных районах.
Снейп закрыл окно, запахнулся поплотнее в мантию и, не раздеваясь, упал на кровать. В голове крутилась одно лишь навязчивое слово «Бред», которое он всё никак не мог сказать вслух. А потом его поглотил тяжёлый беспробудный сон…
Строфа 2Строфа вторая
Первый из трёх Духов
Когда Снейп проснулся, было темно, хоть глаз выколи. Камин совсем погас, и ничто не освещало комнату. Голова Снейпа болела, как будто он спал очень долго, или лёг спать пьяным. Выглянув за полог, он даже не смог различить в комнате очертания предметов. Как только Снейп задумался о том, сколько сейчас времени, часы в комнате начали бить. Сам этот факт напугал Снейпа, потому что он грешным делом подумал, что призрак Дамблдора ему приснился. Однако часы раньше не работали, что доказывало обратное. Итак, часы начали бить, они пробили ровно двенадцать ударов, и только после этого остановились. У Снейпа всё в порядке было с логикой, и он легко сложил два и два: часы бьют двенадцать, на улице темно, значит, сейчас полночь. Однако, сейчас никак не могла быть полночь, потому что он никак не мог проспать почти сутки. К тому же, его ожидали в школе и обязательно прислали бы кого-нибудь за ним.
Успокоил Снейп себя одним простым умозаключением: часы неисправны. Ну конечно, они не работали много лет, с чего Снейп вдруг подумал, что они должны заработать однажды? Естественно, сейчас только раннее утро, и он может ещё полчаса поваляться в кровати, прежде чем встанет и пойдёт обратно в школу. А все вчерашние злоключения, включавшие в себя цепи и мертвецов, ему только привиделись.
Он лежал так довольно долго, вслушиваясь в тишину комнат, размышляя об ингредиентах для зелий, о последней статье в «Вестнике Зельевара», о Драко Малфое, своём несносном крестнике… Он успел подумать о многом, прежде чем часы не стали бить снова, и только тогда в его голове прозвучал настойчивый голос Дамблдора «Ожидай первого Духа завтра, как только пробьет час пополуночи». По телу Снейпа пробежал холодок.
Часы пробили один раз, и Снейп как раз успел выдохнуть с облегчением, когда в его комнате вдруг зажёгся свет, а потом невидимая рука откинула полог его кровати. Прямо перед собой Снейп увидел очень странное существо, похожее на ребёнка и на старца одновременно. У этого существа были абсолютно седые волосы, но не было морщин, и щёки его были алыми как у младенца. Прямо из середины головы вверх била струя света, как будто в голове у него была волшебная палочка, кончик которой выглядывал, и постоянно был зажжён Люмос. В руках существо держало колпак, который существо, очевидно, надевало на голову, чтобы перестать светиться как уличный фонарь. Руки и ноги существа были мускулистыми и сильными, и всё тело его закрывал белоснежная туника. В руках оно держало ветку остролиста, а подол туники был украшен живыми цветами.
В остальном же это был обычный призрак, каких Снейп на своём веку повидал очень даже немало.
– Так вы и есть тот дух, приход которого мне вчера предсказали? – нарочито смело спросил Снейп.
– Да, это я, – ответил Дух мягким тихим голосом.
– Кто вы и что вы такое?
– Я – Святочный Дух Прошлых Лет.
– Никогда о вас не слышал, – ответил Снейп. – И что вы делаете здесь?
– Я пришёл, чтобы позаботиться о тебе. О твоём благе и твоём спасении.
Тут он протянул к Снейпу руку, схватил его за локоть и сказал:
– Встань и следуй за мной!
Снейп хотел было сказать, что никуда с Духом не пойдёт, что тот не имеет абсолютно никакого права вытягивать его, директора Хогвартса, из постели, но руке Духа было невозможно противиться, да и во взгляде того было что-то такое, так что Снейп встал с кровати и послушно пошёл вслед за Духом к окну.
– Мы полетим? – будничным тоном спросил Снейп у Духа.
– Именно. Дай мне прикоснуться к твоей груди, и это тебя поддержит…
– Я умею летать, – также буднично прервал его Снейп. – Меня, видите ли, научили.
Дух недоверчиво посмотрел на него.
– Ладно. Только если ты упадёшь, я тебя спасать не буду.
С этими словами он прошел сквозь стену, увлекая Снейпа за собой, и они вдруг оказались на пустой дороге, ведущей к Хогвартсу. Вокруг были огромные сугробы, на ветвях деревьев висели витые сосульки, и всё вокруг было покрыто толстым слоем снега. День был холодным и ясным.
– И зачем мы здесь? – резко спросил Снейп.
– О, ты сейчас увидишь, – ответил Дух и пошёл дальше по дороге.
Через некоторое время они подошли к большой поляне возле озера, на которой играли в снежки дети. Они смеялись и кричали, и разноцветные шарфы всех факультетов то и дело мелькали в снегу. Снейп привычно потянулся за палочкой, чтобы остановить балаган и провести детей в Больничное крыло за Перечным Зельем, когда Дух сказал:
– Можешь не стараться – они нас не видят. Всё это тени тех, кто некогда жил здесь. Лучше посмотри на них повнимательнее.
Снейп вздохнул и взглянул на игравших ребят. Он смотрел долго, с каждым разом всё больше поражаясь открывающейся перед ним картине.
– О, Мерлин, – в конце концов промолвил он. – Не может быть.
– У тебя руки дрожат. И ты побледнел ещё сильнее. Почему?
– Там… Там Лили… Лили Эванс! Ещё совсем маленькая… А вон и Поттер с Блэком… Люпин… Розье, тоже ещё совсем малыш…
Снейп узнавал каждого, кто играл в снежки на поляне, проговаривал вслух их имена, и понимал, что большинства из этих людей уже нет в живых. Его сокурсники, люди, с которыми он когда-то давно прожил бок о бок. Он был безумно рад видеть их всех, видеть такими маленькими и не испорченными пороками, и в душе его что-то защемило впервые за долгое время. Тут к школе подкатили безлошадные кареты, и дети с криками и смехом побежали к ним. Они рассаживались ко каретам, и на перроне их ждал выдыхающий клубы дыма паровоз, а некоторых в Хогсмиде поджидали родители, чтобы отправиться с ними куда-нибудь праздновать Рождество. И ребятишки желали друг другу счастливого Рождества и весёлых Святок, и обнимались, и махали руками, и смеялись ещё громче…
Но что ему было до этих Святок и этого Рождества?
– В школе ещё кое-кто остался, – вырвал его из раздумий Дух. – Какой-то бедный мальчик, оставшийся там в одиночестве, никому не нужный и всеми забытый.
Снейп знал это, он кивнул головой и двинулся вслед за Духом ко входу. Они шли по коридорам, украшенным венками из остролиста, спускались вниз по ступеням. Он видел Большой Зал, почти не изменившийся с тех пор, видел знакомые портреты на стенах и двери кабинетов. Когда они спустились в подземелья, Дух легко нашёл проход в гостиную Слизерина, провёл Снейпа сквозь стену и направился как раз к спальне Снейпа, к спальне мальчиков-первокурсников, где Снейп оставался каждое Рождество один.
Здесь было неуютно и пахло сыростью, кровати стояли близко друг к другу, и даже огонь в камине не делал комнату уютнее. За столом в глубине комнаты сидел мальчик и читал книгу в свете одинокой свечи. Он был угловатым, с большим крючковатым носом, и длинные сальные волосы его почти касались стола.
Снейп долго смотрел на себя самого в детстве.
– Я читаю свою первую книгу по Защите, – тихо сказал он. – Когда я их читал, я представлял себя великим добрым волшебником, который спасает мир от нечисти, вызывает мощных Патронусов, способных отогнать любых злых созданий, не только дементоров. Я представлял, как стану вторым Мерлином, как спасу мир и все меня полюбят за это…
Вслед за словами Снейпа как будто оживали картинки, как будто комикс разворачивался перед его глазами: вот он в белой мантии стоит перед чем-то большим и чёрным, взмахивает палочкой, и это большое-чёрное сдувается как воздушный шарик. А потом он идёт по городам, и красивые девушки кидают розы к его ногам, а он улыбается скованно и отказывается от славы. Вот он – Министр Магии, и к нему приходят за советом многие люди, и он никому не отказывает, всех принимает, и советует, и подбадривает. А вот он дома, и рядом с ним – Лили Эванс, и она любит его…
– О чём только не мечтают дети в одиннадцать лет, – сухо говорит Снейп и отворачивается. В душе у него скребутся и дерутся драклы, и он хочет уйти куда-нибудь подальше, лечь в кровать и завернуться в одеяло. И чтобы кто-нибудь добрый принёс ему молока с мёдом.
Дух смотрит на него с сожалением.
– Дух, мне это совсем не свойственно, знаешь… Но вот сейчас я бы хотел… Я бы хотел, чтобы все детские мечты осуществлялись. И хотел бы, чтобы в моей школе было поменьше несчастных детей.
Дух улыбнулся задумчиво и сказал:
– Поглядим на другое Рождество.
Он взмахивает рукой, и что-то неуловимо меняется. Всё также горит в камине огонь, и кровати стоят те же. Снейп оборачивается и видит стоящего у стены мальчика. Волосы его отросли ещё сильнее и, кажется, стали ещё грязнее. Рядом с ним стоит большой школьный чемодан, уже упакованный и готовый к отправке. Раздаётся стук в дверь, мальчик напрягается и смотрит, как в комнату входит красивый блондин на несколько курсов старше.
– Привет, Северус, – говорит он спокойным приятным голосом и становится напротив, скрестив руки на груди. – Мне сказали, что ты не хочешь ехать домой, хотя твои родители хотят тебя там видеть в Рождество.
– Да, Люциус, ты прав, – в тон ему отвечает Снейп.
– Сядь, – говорит Малфой и сам опускается на кровать. Мальчик дёргается и всё-таки садиться рядом. – Пойми, Северус, мы не выбираем себе родственников. Я не знаю, что происходит у тебя в семье, даже мне, старосте, не положено этого знать, но ты должен смириться с тем, что происходит у тебя дома. мы должны уважать свои корни и чтить предков. Твои родители чистокровны? – он спрашивает резко, надеясь застать врасплох. Мальчик думает совсем недолго, потом спокойно отвечает:
– Да. Да, мать чистокровна.
– Отец, получается, маггл?
– Именно.
– Ты поэтому не хочешь ехать домой?
– Да. Я не выношу его. Он мерзкий. Я ненавижу его.
– Это похвально, Северус, – отвечает Малфой и по-дружески кладёт руку ему на плечо. – Знаешь, я поговорю на твой счёт кое с кем. Ты, будучи на втором курсе, проявил себя с хорошей стороны и в учёбе и… И в своих взглядах на важные вещи. Поверь, удачные знакомства никому ещё не были лишними. А теперь, – он встаёт и тянет за собой мальчика, – теперь мы оба поедем домой. Потому что твоя мать ждёт тебя там, и свою мать ты обязан уважать, ведь она достойна этого.
Мальчик кивает и идёт к чемодану.
Снейп опять отворачивается, не в силах смотреть на происходящее дальше.
– Люциус был мерзким человеком, Дух, и я не знаю, зачем ты мне это показывал. Ведь с этого разговора началось моё падение.
– Да, за этим джентльменом водилось немало грехов, но в конце концов он окупил их, ты помнишь? Именно Малфои спасли Поттера в Финальной битве, именно они всячески помогали деньгами семьям потерпевших, когда их семью оправдали. И, поверь моему слову, они делали это не для того, чтобы обелить себя. Кроме того, что бы ты там не говорил, а Люциус всегда оставался единственным твоим другом. И ещё вспомни, что приспешники Пожирателей убили их несколько лет назад за измену. Ты ведь помнишь про это, Северус Снейп?
Снейп коротко кивнул.
– Если не ошибаюсь, у них остались дети?
– Один… – голос Снейпа сорвался. – Один ребёнок. Сын. Драко.
– Твой крестник?
– Да, мой крестник.
Дух покачал головой, а потом щёлкнул пальцами, и они оказались прямо посреди Большого Зала, украшенного огромными ёлками и сверкающим наколдованным снегом. Зал был пуст, и дверь была закрыта.
– Это ведь мой четвёртый курс, да? – задумчиво спросил Снейп. И в ту же минуту двери в зал открылись, и вошёл Дамблдор в красивой расшитой серебром мантии. Волосы его ещё не были седыми, и морщин на лице было значительно меньше. Вслед за ним шли и другие преподаватели, и Снейп с печалью всматривался в лица людей, которые учили его, с которыми он работал. Дамблдор прошёл к преподавательскому столу, хлопнул в ладоши, и вдруг откуда-то заиграла прекрасная музыка, а директор развёл руки в стороны и воскликнул:
– Святочный Бал начинается!
В тот же миг в зал повалили потоком ученики, они становились парами посреди зала и начинали кружиться в танце, и парадные мантии мелькали перед глазами. Некоторые студенты усаживались за столики у стен и о чём-то болтали, и Снейп пошёл именно к ним, пытаясь отыскать знакомое лицо. Его двойник сидел за одним из крайних столик и о чём-то увлечённо спорил с Розье. Взгляд его был прикован к стоящей недалеко рыжей девушке, которая разговаривала о чём-то с подружками. Колени Снейпа задрожали точно так же, как много лет назад, когда Лили повернулась, улыбнулась и, забыв о подругах, направилась прямо к нему.
– Северус, давай потанцуем, – робко сказала она.
– Прости, Лили, но я не танцую, – грустно ответил он.
– Почему? Это ведь наш первый Святочный Бал, на нём просто необходимо потанцевать.
– Я, – он взглянул на сидящего рядом Розье и прошептал ей прямо на ухо: – я не умею.
Лили звонко засмеялась.
– Я научу тебя! – и она схватила его за руку и увлекла в танец.
Музыка постоянно менялась, и вот уже преподаватели вышли в зал и пустились в пляс, и Дамблдор отплясывал то с МакГоннагал, то со Спраут, но каждый раз смотрелся так ошеломляюще, что все взгляды в зале были направлены именно на него.
Через время на столиках начали появляться закуски и напитки, и студенты то и дело угощались пуншем и глинтвейном, жареным мясом и запечёнными яблоками. И, конечно же, рождественским пудингом, которого на столах было больше всего.
Когда часы пробили одиннадцать, Дамблдор попросил всех разойтись по спальням. Студенты взвыли и начали просить его продлить бал ещё немного, потому что не натанцевались, не наелись и не напились. И Дамблдор, улыбнувшись коварно и немного лукаво, разрешил им танцевать ещё, и сам опять пустился в пляс, и танцевал ещё целый час до тех пор, пока часы не пробили двенадцать. Студенты расходились по гостиным и спальням, и почти каждый подходил к директору и желал ему Счастливого Рождества. И даже молоденькая Лили подтащила к Дамблдору такого же молоденького юношу, в котором Снейп узнал себя, и попрощалась. Директор проводил их улыбкой до самого выхода из зала.
И только когда они скрылись из виду, Снейп вдруг опомнился и вспомнил, что рядом стоит Дух. А тот пристально смотрел на Снейпа и вдруг сказал:
– Как немного студентам нужно, чтобы полюбить своего директора, не правда ли?
– Да, совсем чуть-чуть. Устроить им бал.
– А ты вдумайся получше. Разве за бал любил его ты тогда? А твои сокурсники? А твои коллеги, когда ты работал под его руководством?
– Мы любили его за то, что он любил нас, – не думая ни секунды, ответил Снейп.
– Значит…
– Значит дело не в снеге и ёлках, дети просто не обращают на них внимания и воспринимают как должное, – Снейп закрыл вдруг лицо руками. – Всё дело в отношении. Всё дело в том, как ты относишься к своим подчинённым и ученикам. И…
Снейп запнулся. Дух посмотрел на него чуть удивлённо.
– Что ты хотел сказать?
– Нет, ничего…
– И всё же?
– Я просто подумал о том, как нехорошо поступал со своими учениками. И ещё – что моему подмастерью тоже, наверное, хотелось настоящего праздника…
В это время свечи в зале погасли, а Дух перенёс их в какое-то ещё место, в тёмный коридор, и Снейп в темноте еле различил подростка, стоявшего около большого портрета. Снейпу вдруг стало нехорошо, и он вцепился побелевшими пальцами в стену.
– Дух, зачем ты привёл меня сюда? Зачем показываешь мне эту сцену? Я и так никогда её не забывал, даже если бы хотел забыть, всё равно у меня никогда бы не получилось…
– А, мне кажется, что ты стал забывать. Посмотри разок со стороны. Но спеши, моё время выходит.
Огромный портрет отодвинулся в сторону, и из проёма вышла молодая девушка в лёгком халатике.
– Прости меня, – тут же сказал парень.
– Отвяжись, – ответила Лили и сложила руки на груди.
– Прости меня!
– Можешь не трудиться. Я пришла только потому, что Мэри сказала, будто ты грозишься проторчать здесь всю ночь…
– Да, я бы так и сделал. Я вовсе не хотел обзывать тебя грязнокровкой, это у меня просто…
– Сорвалось с языка? Слишком поздно. Я много лет находила тебе оправдания. Никто из моих друзей не понимает, почему я вообще с тобой разговариваю. Ты и твои дружки – Пожиратели смерти… Ага, ты этого даже не отрицаешь. Ты даже не отрицаешь, что сам собираешься стать таким же. Тебе не терпится присоединиться к Сам-Знаешь-Кому, да?
Парень открыл было рот, но так ничего и не сказал.
– Я больше не могу закрывать глаза. Ты выбрал свою дорогу, я – свою.
– Нет… послушай, я не хотел…
– Обзывать меня грязнокровкой? Но ведь всех, кто родом из таких семей, ты именно так и зовёшь, Северус. Почему же я должна быть исключением?
Он попытался что-то объяснить, но Лили бросила на него презрительный взгляд, повернулась и скрылась в проёме за портретом…
Парень сполз по стене, и плечи его затряслись в безмолвных рыданьях.
– Дух, забери меня отсюда. Я больше не хочу ничего видеть. Хватит, верни меня домой!
– Ты увидишь ещё одну тень Прошлого, – сказал неумолимый Дух и вцепился пальцами в плечо Снейпа.
Они перенеслись в иную обстановку, в уютный домик, где светились электрические лампы, а на плите в кухне приятно пах праздничный ужин. Дом был украшен тыквами и разноцветными гирляндами, и Снейп понял, что сейчас Хэллоувин. В колыбельке у стены лежал ребёнок, а над ним склонился черноволосый мужчина. И тут Снейп понял, в каком доме и в какое время они оказались.
– Нет, Дух, будь милостив, Мерлин, ты не можешь мне это показывать, я не хочу этого видеть!
Но Дух держал его крепко, и Снейп видел всё своими глазами. Он видел, как играли Лили и Джеймс Поттеры со своим ребёнком, и во время этого ему очень хотелось оказаться на месте Джеймса, даже несмотря на то, что он знал, что ничего уже не изменить. А потом он увидел собственными глазами, как в дом проник Волдеморт, как бежала Лили, спасая ребёнка, как пытался защититься Джеймс, слепая ненависть к которому вдруг испарилась при виде этой сцены, сцены, где он защищал лучшую женщину на свете. Он видел, как закрывала своей грудью ребёнка Лили, его прекрасная Лили, и падал на колени вместе с ней, когда зелёный луч Авады пронзил её грудь… Он долго смотрел в её опустевшие глаза, а потом поднялся и посмотрел на плачущего ребёнка.
– Дух, уведи меня отсюда. Я больше не могу этого терпеть.
– Я же говорил тебе, что это всё Прошлое. Это было на самом деле, и тебе от этого никуда не деться.
Снейп повернулся к нему и увидел, что в лице Духа непостижимым образом соединялись отдельные черты всех людей, которых тот ему показывал.
– Отведи меня домой! Хватит меня преследовать!
А луч, бьющий из головы Духа, тем временем разгорался всё сильнее и сильнее, и Снейп в порыве гнева нахлобучил ему на голову колпак, который тот всё ещё сжимал в руке. Он чувствовал, что именно в этом луче скрыта таинственная власть, которую имеет над ним это существо.
Однако, как бы крепко не прижимал Снейп колпак к Духу, свет из-под него всё равно лился, даже когда колпак полностью покрыл Духа.
И вдруг страшная усталость овладела Снейпом. Его стало непреодолимо клонить ко сну, и в ту же секунду он увидел, что снова находится у себя в спальне. В последний раз надавил он что было мочи на колпак-гасилку, затем рука его ослабла, и, повалившись на постель, он уснул мертвым сном.
Фандом: ГП и Чарльз Диккенс
Автор: Yellow
Бета: беты нет, буду счастлива, если кто-нибудь возьмётся отбетить)
Жанр: святочный рассказ с привидениями.)) Общий/Кроссовер
Персонажи: Северус Снейп, Духи
Рейтинг: PG-13
Размер: миди
Аннотация: Северус Снейп, естественно, никогда не читал Диккенса. и он, конечно же, не слышал о Духах Рождества. А что бы было, если бы эти самые Духи пришли к Снейпу вместо Скруджа? Ведь ему тоже есть, что исправлять в своей жизни.
Отказ: всё принадлежит Роулинг и Диккенсу, моё только воображение)
Примечание: Новогодний подарок для Б.С.Сокралов, которые хотели кроссовер с классикой. Ммм…вышло, что вышло, тапками не бить)) я катастрофически не успела написать ни на Новый Год, ни на Рождество) буду стараться закончить к Старому Новому Году. Тешу себя надеждой, что вам всё таки понравится)
Комментарии: авторский жанр – святочный рассказ с привидениями, и никакого другого автор не приемлет))
Предупреждение: собственно, кроссовер)) в тексте использованы фразы из "Рождественских Историй" Диккенса и "ГПиДС" в переводе Росмэн. AU
Состояние: в работе
Рождественская песнь в прозе
Строфа 1Рождественская песнь в прозе
Святочный рассказ с привидениями.
Строфа первая
Начать с того, что Дамблдор был мертв.
Разумеется, Снейп знал об этом, ведь он собственными руками и собственной палочкой отправил его на тот свет. Конечно, в этом не было его вины: Дамблдор сам попросил сделать это, потому что древнее заклятие действовало всё сильнее, и ему оставалось прожить на этом свете не очень-то много времени. К тому же, был ещё Драко Малфой, которого нужно было спасти от жестокости и не допустить его превращения в Пожирателя. Впрочем, это к делу уже не относится.
Итак, Альбус Дамблдор был абсолютно и бесповоротно мёртв, потому что Авада Северуса Снейпа никогда не даёт сбоев.
Северус Снейп был той ещё сволочью: нещадно ругал учеников, делая поблажки лишь слизеринцам, волком смотрел на преподавательский состав. Прошлое профессора Снейпа также не отличалось кристальной чистотой: когда-то он вымогал, грабил, убивал и запугивал. Конечно, это оставило определённый след на его личности. Скрытный, замкнутый, одинокий – он прятался как устрица в свою раковину. Душевный холод заморозил изнутри черты его лица, заострил крючковатый нос, сморщил кожу на щеках, заставил посинеть губы и покраснеть глаза, сделал ледяным его голос. В последние несколько лет характер Снейпа ещё больше испортился, а ведь он занимал директорское место уже несколько лет, и чести ему это не прибавляло. Он зарекомендовал себя как хороший специалист в Зельеварении и Защите от тёмных искусств, но как директор был ужасным: злым, скупым и не участвующим в жизни школы. Одиночество Снейпа не пугало, он от всей души наслаждался им, и никогда муки совести не прорывались в его жизнь.
Однажды, и было это в самый сочельник, Северус Снейп сидел за столом в лаборатории, где проводил всё своё свободное время, и скрупулёзно записывал на листе пергамента все свои ингредиенты для зелий, стоявшие на полках в огромных количествах. Комната согревалась лишь горящим под котлом огнём. В противоположном конце лаборатории протирал колбы его новый подмастерье, бывший его студент Колин Криви. Конечно, в подземельях мальцу был холодно, и он то и дело тянулся за палочкой, чтобы наложить на себя согревающее, но Снейп смотрел строго и угрожал ему потерей «тёпленького» места, ведь тот мог ненароком сшибить несколько банок с ингредиентами с полок, когда будет взмахивать палочкой. Удручённо вздохнув, подмастерье опускал руки и продолжал протирать колбы.
Вдруг дверь лаборатории резко открылась, и на пороге появился Драко Малфой, крестник Снейпа и по совместительству преподаватель Защиты от Тёмных Искусств Хогвартса.
– Крёстный! С наступающим праздником вас!
– Вздор, – резко осадил его Снейп. – Мерлинова борода, Драко, уж ты-то должен знать, как я не люблю Рождество!
– Но, крёстный! Ведь сегодня же Святки! Рождество – это светлый праздник! Он приносит добро, сближает людей и доставляет столько радости! Чего вам стоит принести радость и добро хоть некоторым?! Ведь с вашим талантом зельевара вы вполне можете приготовить достойный рождественский пудинг!
Стоявший в углу Криви захлопала в ладоши.
– Уважаемый, а ну-ка прекратите! А то подсыплю вам в тыквенный сок новый изобретённый мною яд! А ты, крестничек, – он ткнул пальцем в грудь Драко, – больше не говори мне про пудинги! Я тебе что, эльф что ли? Лучше бы о себе подумал! Год заканчивается, а ты так и прозябаешь в этой школе! Хотя с твоими-то связями ты вполне мог бы уже оказаться на неплохом посту в Минестерстве! У тебя какая зарплата, позволь спросить?
– Ах, крёстный! Хватит брюзжать! Лучше приходите к нам на вечеринку в учительскую завтра утром! Минерва попросила эльфов с кухни приготовить нам индейку и пунш! Будет весело.
Снейп фыркнул.
– Вот ещё! Чем с вами в учительской праздновать, я лучше пойду… – да-да, так и сказал! Снейп вообще в последнее время стал несдержан на язык, так что прибавил ещё пару крепких словечек от себя.
– Ну, зачем вы так?
– Драко! Иди-ка ты отсюда, пока я добрый. Честь имею!
– Крёстный, вы и так перестали к нам заглядывать!
– Честь имею!
– Но, крёстный!
– Честь имею!
– И всё же зря вы так! Все преподаватели очень уважительно к вам относятся и поэтому попросили вас пригласить, а вы…
– Честь имею!
– Счастливого Рождества! – Малфой вышел из лаборатории, громко хлопнув за собой дверью, отчего стоявшая на полке рядом с косяком банка с сушёными тараканами со звоном упала на пол.
– Честь имею! И десять баллов с Гриффиндора, – проговорил он удовлетворённо. Взмахнув палочкой, он собрал тараканов и засунул их в уже целую банку, поставив её на место. Однако той не суждено было найти покой, потому что дверь опять открылась, впуская в лабораторию двух грузных мужчин, ударилась о полку, и банка вновь полетела на пол.
– Проходной двор какой-то, а не лаборатория, – еле слышно проговорил Снейп и воззрился на вновь прибывших. – Чем могу быть полезен?
– Здравствуйте, сэр! Говорят, Альбус Дамблдор больше не руководит Хогвартсом! Это вы нынешний директор?
С ним заговорил старый мужчина, чьи белые брови комками висели над глазами, а усы, тоже седые, закрывали рот полностью. В голову Снейпа закралось предположение, что этот субъект вполне мог помнить Мерлина.
– Альбус Дамблдор покоиться в гробнице уже семь лет. Странно, что вы не в курсе, мистер. И да, именно я директор школы. Что вас интересует, господа?
– О! Мы из больницы Святого Мунго, сэр! Дамблдор, помниться мне, часто помогал больнице всем, чем мог: высылал нам учеников, чтобы помогли за больными ухаживать, эльфов присылал обеды готовить, зелья нам пересылал… Он очень многое делал для больницы!
– А ведь сейчас Рождество, сэр! – вклинился в разговор молодой мужчина. – В Рождество всем хочется тепла и уюта! А ведь у многих наших пациентов нет родственников, и в этот чудесный праздник они останутся совсем-совсем одни! Поэтому было бы неплохо…
– А разве бюджетное финансирование больницы прекратилось? – зло перебил Снейп.
– Конечно, нет, сэр, но разве можно надеяться на государство? Тем более, отряжают они нам совсем копейки…
– А разве прекратились частные пожертвования?
– Иногда денег на наш счёт перечисляют, но все они уходят на новые форменные мантии для персонала. Так что эльфы были бы очень даже нужны. Слышал, у вас в Хогвартсе их несколько сотен!
– Я не дам вам ни одного эльфа, они готовят рождественский ужин.
– Ага! Значит, вы хотите пожертвовать зелья! – и двое со всё большим интересом начали рассматривать лабораторию.
– Нет, я не дам вам вообще ничего.
– Может быть, учеников?
– Заманчиво. Но и этого я делать не буду. Я просто хочу, чтобы вы оставили меня в покое.
– Сэр! Но ведь это бедные-несчастные больные!
Снейп дёрнул ворот рубашки и показал непрошенным гостям уже зажившие рубцы на шее.
– Я тоже имею полное право требовать компенсации, – сказал он, а потом добавил: – Хм, а почему, собственно, я этого не делаю?
– Сэр! Но многие из них уже никогда не вернуться к нормальной жизни!
– Тогда объясните мне смысл как-то им помогать? Я, знаете ли, поддерживаю эфтаназию. И, кстати, меня это всё вообще не касается.
– Но должно было бы, – сказал с упрёком один из пришедших.
– Однако же не интересует. Собственно, этот разговор абсолютно не имеет смысла, джентльмены. Вас проводить?
Видя, что настаивать бесполезно, джентльмены удалились, а Снейп, очень довольный собой, вернулся к своим прерванным занятиям в необычно веселом для него настроении.
Меж тем вечер медленно, но верно, опускался на Замок. Колин Криви заёрзал на своём месте, поглядывая на часы. Наконец, Снейп отложил в сторону своё перо, встала со стула и переставил на полке пару склянок. Колин встал вслед за директором и медленно начал пробираться к двери.
– Мистер Криви, – остановил его ледяной голос. – Полагаю, на работу вас завтра стоит не ждать?
– Так ведь Рождество же, сэр…
– И что с того? Не понимаю, почему все так относятся к этому празднику? Даже мой крестник, обычно угрюмый и злой, бегает по коридорам как второкурсник и напевает рождественские гимны! А не приходить завтра на работу с вашей стороны, мистер Криви, очень недобросовестно. Я, пожалуй, вычту оплату за завтра из вашего жалованья.
– Но, сэр…
– Ладно, ладно, – прервал его Снейп. – Пусть это останется на вашей совести.
– Спасибо! – улыбнулся во весь рот Колин и, поклонившись зачем-то Снейпу, вышел за дверь. Снейп услышал, как в коридоре Криви вдруг громким баритоном запевает рождественский гимн, стуча костяшками пальцев по доспехам на своём пути. Северус поморщился и задул свечу.
Ещё одна дурацкая традиция Святок – все преподаватели, кроме дежурных, отправлялись домой, чтобы провести Рождество с семьёй. Вот только у Снейпа не было семьи, и он возвращался в старый холодный дом в Тупике Прядильщиков, где пил старый коньяк и пытался растопить камин старыми подшивками «Трансфигурации сегодня». Запахнувшись в мантию, он ступил за порог лаборатории и быстрым шагом пошёл к выходу из Замка.
По стенам везде были развешаны ветки остролиста, доспехи покрыли хрустальным льдом, от венков на дверях Снейпа уже начинало подташнивать. Из коридоров то и дело доносились смех и песни, в Большом Зале заканчивался праздничный ужин, где дети до отвала наедались гусями в яблоках и жареной картошкой. На десерт они съедали несколько порций рождественского пудинга, а потом расходились по гостиным и спальням, чтобы выпить добытое на кухне сливочное пиво, поджечь весь запас бенгальских огней и хлопнуть столько хлопушек, сколько потребуется, чтобы у портретов на лестнице заложило уши. Северус ненавидел Рождество. И его лучшим подарком школе было то, что он разрешал творить весь этот беспредел в стенах Хогвартса.
На улице мела метель, ветер задувал под мантию, и руки очень быстро окоченели. Было красиво, деревья причудливо заледенели, озеро покрылось льдом и выглядело огромным снежным блином. Вот только Снейп не смотрел по сторонам, мечтая о тёплом одеяле, языках пламени в камине и бутылке коньяка в буфете.
Дойдя до аппарационной границы, он спешно переместился к своему старому дому.
В Тупике Прядильщиков клубился белый туман, а в фонарях перегорели все лампочки. Дом смотрел на него пустыми тёмными глазами, наводя какой-то непонятный страх, какое-то непривычное беспокойство. Нашарив в кармане палочку озябшими пальцами, Снейп медленно пошёл к дому, то и дело наступая в мерзкую грязь, в которую превратился снег под колёсами многочисленных маггловских автомобилей. Подойдя к двери, он вытащил палочку и взмахнул ею, снимая наложенное на дверь заклинание.
На двери дома испокон веков было старомодное зарешёченное окошко. Зачем его сделали на двери изначально – науке не известно. Возможно, в него почтальон клал письма, возможно, неприветливые хозяева через него всматривались в лица пришедших и выспрашивали у них, что им нужно, не открывая двери. В любом случае, Снейп привык к нему, как привыкают к любой вещи, которая всегда лежит перед глазами, но никогда не используется. Проще говоря, он не обращал на это окошко никакого внимания. В этот раз, убрав Охраняющее заклинание, Снейп привычно скользнув безразличным взглядом по окошку. Но в этот раз что-то было не так: Снейп увидел вместо окошка, которое, кстати сказать, не подверглось за это время решительно никаким изменениям, лицо Альбуса Дамблдора.
Лицо Альбуса Дамблдора, оно было как будто изображённое на портрете, но только объёмное и однозначно живое. Более того, оно не утопало во мраке как всё вокруг, а напротив – излучало голубоватый свет, какой излучают обычно призраки у темноте подземелий. Но Северус Снейп был точно уверен, что Дамблдор не мог быть призраком! Он бы пошёл дальше, если вам это о чём-то говорит. Лицо Альбуса Дамблдора спокойно взирало на Снейпа, как смотрел на него покойный Альбус при жизни. Вид Дамблдора был потусторонним, от него веяло холодом, а волосы и борода его чуть заметно шевелились, и только глаза за очками взирали неподвижно и не моргали.
Северус вздрогнул, и уставился на Дамблдора во все глаза. И тогда лицо в окошке исчезло, оставив лишь ржавую решётку.
Первым желанием Северуса было аппарировать обратно в Хогвартс, закрыться в лаборатории и больше никогда не приходить сюда. И не заходить в директорский кабинет, потому что там на стене висел портрет Альбуса. Однако глубоко вдохнув и выдохнув несколько раз, Снейп открыл-таки двери и вошёл в дом.
Конечно, Снейпа очень удивил и поразил этот инцидент. Ведь, несмотря на то, что он воспитывался и жил в мире магии, подобное могло напугать кого угодно. В любом случае, перед тем, как закрыть дверь, он с опаской посмотрел на зарешёченное окошко и даже провёл рукой по внутренней стороне двери, проверяя, нет ли чего-нибудь странного внутри. И только после этого он со стуком захлопнул дверь.
Звук от этого прокатился эхом по всему дому, отозвался на верхнем этаже, в подвале. Снейпа это не испугало – так было всегда, когда он возвращался в пустой родительский дом. Всё же, чтобы быть точно уверенным в том, что всё хорошо, Снейп прошёлся по всем своим комнатам перед тем, как подняться наверх в спальню и затопить камин. Все комнаты оказались пусты, никаких приведений, ничего подозрительного. В кухне – только паутина, в кладовой – старые реторты и котлы, в гостиной – стопки старых журналов, покрывшиеся слоем пыли. Тяжело вздохнув, Снейп поднялся наверх по лестнице, держа в руках зажженную палочку.
Тени скользили по стенам, и Северусу отчего-то становилось немного не по себе. Хотя, собственно, ведь не было ничего страшного в духах. Страшно было другое: что Дамблдор, такой бесстрашный и мудрый, выбрал себе подобное существование, полу-жизнь. Страшно и неправильно. И, если он остался призраком, то почему появился только через семь лет после своей смерти?
Именно с такими мыслями Снейп зашёл к себе в спальню, кинул в камин захваченную в гостиной стопку «Трансфигурации сегодня» и поджёг её заклинанием. После он расстегнул две верхние пуговицы на сюртуке, достал из шкафа бутылку коньяка и бокал, уселся в кресло перед камином и расслабился. Стоит отметить, что дверь в спальню, которая являлась сразу и кабинетом, он запер не только на заклинание, но и на старый поржавевший ключ, чего никогда раньше не делал.
На стенах комнаты в огромном количестве висели портреты разных известных людей, в большинстве своём зельеваров, и Снейп привычно стал осматривать их, однако случилось странное: на каждом портрете в сумраке комнаты ему виделось лицо Альбуса Дамблдора. Так, словно на гладкой поверхности холстов не было вовсе никаких изображений, но зато она обладала способностью воссоздавать образы из обрывков мыслей, беспорядочно мелькавших
в его мозгу.
Снейп помотал головой, вскочил из кресла, сделал несколько кругов по комнате с заложенными за спину руками, и уселся обратно, скрестив руки на груди. Взгляд его непроизвольно остановился на стоящих напротив кресла часах, старых отцовских часах со сломанным механизмом. И, наблюдая за ними, Снейп вдруг увидел, как огромный маятник в этих часах вдруг начинает раскачиваться. И тут, прорезая тишину комнаты, часы начали бить время, стрелки кружились с огромной скоростью, и издаваемый бой становился всё громче и громче, а потом ему начали вторить все часы в доме, отбивая время, раз за разом, и никак не останавливались.
Всё это длилось, наверное, не больше минуты, а потом вдруг резко часы стали, и бой во всех комнатах прекратился, так же внезапно, как и начался. Снейп сидел неподвижно в кресле, стараясь казаться незаметным, и бокал в его руке чуть заметно подрагивал. Он уже двести раз успел проклясть себя за то, что не вернулся в Хогвартс и остался в этом старом доме, в котором никогда раньше не происходило ничего сверхъестественного. И, что скрывать, Снейп боялся, почему-то очень боялся всего происходящего.
Итак, бой часов стих, и Снейп уже успел облегчённо выдохнуть, как вдруг из подвала донеслось странное потустороннее бряцанье железа, как будто кто-то тащил по старым бочкам и котлам тяжёлую цепь. Невольно Снейпу припомнились маггловские рассказы о том, что, когда в домах появляются привидения, они обычно влачат за собой цепи.
– Бред, – выговорил Снейп. – Привидения не таскаю за собой цепи. Это просто бред.
А дверь в подвал тем временем распахнулась с треском, и звон цепей стал ещё громче. Снейп со всё большим ужасом слушал, как этот звон приближается, как поднимается по старым шатким ступеням. А потом вдруг сквозь запертую дверь вошло привидение. Дух Дамблдора, с лицом Дамблдора и в мантии Дамблдора. Это точно был он, длинная борода была посередине завязана лентой, волосы под шапкой светились потусторонним голубоватым светом, очки на носу имели знакомую полукруглую форму. Новым было лишь одно: тело Дамблдора опоясывала несколько раз длинная цепь, составленная, как заметил Снейп, из маленьких фигурок людей, кукол, волшебных палочек, мыслесливов и ключей.
– Что вам от меня надо? – спокойно и холодно спросил Снейп, отпивая из бокала глоток коньяка. Он пытался восстановить дыхание и сделать так, чтобы руки перестали предательски дрожать.
– Очень многое, – ответил призрак голосом Дамблдора.
– Кто вы такой?
– Спроси лучше, кем я был.
– И кем же вы были?
– Я был твоим наставником и другом. Я был Альбусом Дамблдором.
– Сядьте! – резко сказал Снейп. Потом опомнился и сказал уже более вежливо: – Не хотели бы вы присесть?
– Да, пожалуй, – ответил призрак и сел в кресло напротив так, будто делал это каждый день. – Ты в меня не веришь, – сказал он после минуты молчания.
– Конечно, я не верю! Это всё бред и чепуха! – резко осадил его Снейп.
– Почему это? – удивлённо спросил призрак и поправил цепь.
– Потому что Дамблдор никогда бы не стал призраком. Уж это я знаю точно.
– Что ж, ты прав. Отчасти.
– Поясните.
– Ты прав в том, что Дамблдор не стал бы оставаться бестелесным существом в этом мире. И он не остался.
– В таком случае, кто вы? И, если у вас нет ко мне неотложных дел, прошу покинуть мою спальню и оставить меня одного, – страх медленно отпускал Снейпа, и к нему возвращалась привычная язвительность.
– В том то и дело, что у меня есть к тебе неотложный разговор, Северус. Потому что я действительно призрак Дамблдора и пришёл в этот мир ненадолго именно по твою душу.
– И зачем же я тебе понадобился? – Снейп вздохнул – ничего хорошего такое заявление ему не предвещало.
– Ты видишь эту цепь? – спросил Дамблдора и опять тронул рукой тяжёлую цепь, отчего дом наполнился громким звоном.
– Вижу.
– А знаешь ли ты, почему я её ношу?
– Не имею ни малейшего понятия.
– Я ношу цепь, которую сам себе сковал за время жизни на земле. Видишь ли ты, из чего она состоит? А не хочешь ли ты, Северус Снейп, узнать, какой длины твоя собственная цепь? Поверь мне, твоё прошлое позволяет даже не задумываясь утверждать, что твоя цепь на много метров длиннее.
Снейп молчал довольно долго, и призрак не прерывал его.
– То есть, – наконец промолвил Снейп, – то есть, длина цепи зависит от количества плохих дел, которые ты сделал при жизни? – он дождался кивка головой. – Но, Дамблдор! Вы ведь были прекрасным директором, достойным наставником, хорошим преподавателем! Вы были добры, лояльны, понимающи! За что на вас такая длинная цепь?
– Ах, мой мальчик, – грустно ответил ему Дамблдор. – Кроме всего этого в моей жизни было ещё много всего плохого. Я был чересчур самоуверенным, я крутил чужими жизнями, как хотел. Я строил козни и интриги. И иногда мне казалось, что, пожертвовал одной жизнью, я смогу спасти две других. И я всерьёз считал эту позицию верной. Иногда мне всерьёз кажется, что я ничем не отличался от Волдеморта, точно также не ценил жизни соратников и строил козни тем, кто был не согласен с моими идеями… Впрочем, это неважно, – дух вдруг взглянул на те самые давно остановившиеся часы и вдруг громко воскликнул: – Моё время истекает, Северус! Внемли мне!
– Я внимательно случаю, – ответил Снейп и сложил руки на груди.
– Я пришёл к тебе для того, чтобы исправить твою душу, не допустить, чтобы в загробном мире ты точно также, как я, ходил с цепями, таскал их за собой, как раб, раб своих пороков и желаний.
– Спасибо, – ответил зачем-то Снейп.
– Тебя посетят ещё три Духа, Северус.
– Зачем это?
– Чтобы спасти тебя, естественно. Если Духи не явятся тебе, ты пойдёшь по моим стопам. Итак, ожидай первого Духа завтра, как только пробьет час пополуночи.
– А не могут ли они прийти все сразу, Альбус? – робко спросил Снейп.
– Ожидай второго на следующую ночь в тот же час. Ожидай третьего – на третьи сутки в полночь, с последним ударом часов. А со мной тебе уже не суждено больше встретиться. Но смотри, для своего же блага запомни твердо все, что произошло с тобой сегодня.
В тот же момент призрак встал из кресла, поправил цепь на поясе и закинул её на плечо на манер шарфа, и начал медленно пятиться к окну. Снейп увидел, как Дамблдор манит его пальцем, и, не в силах сопротивляться этому зову, поднялся из кресла, поставил бокал на стол и пошёл следом. Дамблдор вылетел в открытое окно прямо перед длинным носом Снейпа, издав громкий протяжный вой, а у Снейпа возникло чёткое чувство дежавю, когда он следил за тем, как падает из окна тело Дамблдора, пусть уже и духа, и летит-летит-летит к земле… Но его быстро поглотил туман, всё сильнее клубившийся в этих малонаселённых тёмных районах.
Снейп закрыл окно, запахнулся поплотнее в мантию и, не раздеваясь, упал на кровать. В голове крутилась одно лишь навязчивое слово «Бред», которое он всё никак не мог сказать вслух. А потом его поглотил тяжёлый беспробудный сон…
Строфа 2Строфа вторая
Первый из трёх Духов
Когда Снейп проснулся, было темно, хоть глаз выколи. Камин совсем погас, и ничто не освещало комнату. Голова Снейпа болела, как будто он спал очень долго, или лёг спать пьяным. Выглянув за полог, он даже не смог различить в комнате очертания предметов. Как только Снейп задумался о том, сколько сейчас времени, часы в комнате начали бить. Сам этот факт напугал Снейпа, потому что он грешным делом подумал, что призрак Дамблдора ему приснился. Однако часы раньше не работали, что доказывало обратное. Итак, часы начали бить, они пробили ровно двенадцать ударов, и только после этого остановились. У Снейпа всё в порядке было с логикой, и он легко сложил два и два: часы бьют двенадцать, на улице темно, значит, сейчас полночь. Однако, сейчас никак не могла быть полночь, потому что он никак не мог проспать почти сутки. К тому же, его ожидали в школе и обязательно прислали бы кого-нибудь за ним.
Успокоил Снейп себя одним простым умозаключением: часы неисправны. Ну конечно, они не работали много лет, с чего Снейп вдруг подумал, что они должны заработать однажды? Естественно, сейчас только раннее утро, и он может ещё полчаса поваляться в кровати, прежде чем встанет и пойдёт обратно в школу. А все вчерашние злоключения, включавшие в себя цепи и мертвецов, ему только привиделись.
Он лежал так довольно долго, вслушиваясь в тишину комнат, размышляя об ингредиентах для зелий, о последней статье в «Вестнике Зельевара», о Драко Малфое, своём несносном крестнике… Он успел подумать о многом, прежде чем часы не стали бить снова, и только тогда в его голове прозвучал настойчивый голос Дамблдора «Ожидай первого Духа завтра, как только пробьет час пополуночи». По телу Снейпа пробежал холодок.
Часы пробили один раз, и Снейп как раз успел выдохнуть с облегчением, когда в его комнате вдруг зажёгся свет, а потом невидимая рука откинула полог его кровати. Прямо перед собой Снейп увидел очень странное существо, похожее на ребёнка и на старца одновременно. У этого существа были абсолютно седые волосы, но не было морщин, и щёки его были алыми как у младенца. Прямо из середины головы вверх била струя света, как будто в голове у него была волшебная палочка, кончик которой выглядывал, и постоянно был зажжён Люмос. В руках существо держало колпак, который существо, очевидно, надевало на голову, чтобы перестать светиться как уличный фонарь. Руки и ноги существа были мускулистыми и сильными, и всё тело его закрывал белоснежная туника. В руках оно держало ветку остролиста, а подол туники был украшен живыми цветами.
В остальном же это был обычный призрак, каких Снейп на своём веку повидал очень даже немало.
– Так вы и есть тот дух, приход которого мне вчера предсказали? – нарочито смело спросил Снейп.
– Да, это я, – ответил Дух мягким тихим голосом.
– Кто вы и что вы такое?
– Я – Святочный Дух Прошлых Лет.
– Никогда о вас не слышал, – ответил Снейп. – И что вы делаете здесь?
– Я пришёл, чтобы позаботиться о тебе. О твоём благе и твоём спасении.
Тут он протянул к Снейпу руку, схватил его за локоть и сказал:
– Встань и следуй за мной!
Снейп хотел было сказать, что никуда с Духом не пойдёт, что тот не имеет абсолютно никакого права вытягивать его, директора Хогвартса, из постели, но руке Духа было невозможно противиться, да и во взгляде того было что-то такое, так что Снейп встал с кровати и послушно пошёл вслед за Духом к окну.
– Мы полетим? – будничным тоном спросил Снейп у Духа.
– Именно. Дай мне прикоснуться к твоей груди, и это тебя поддержит…
– Я умею летать, – также буднично прервал его Снейп. – Меня, видите ли, научили.
Дух недоверчиво посмотрел на него.
– Ладно. Только если ты упадёшь, я тебя спасать не буду.
С этими словами он прошел сквозь стену, увлекая Снейпа за собой, и они вдруг оказались на пустой дороге, ведущей к Хогвартсу. Вокруг были огромные сугробы, на ветвях деревьев висели витые сосульки, и всё вокруг было покрыто толстым слоем снега. День был холодным и ясным.
– И зачем мы здесь? – резко спросил Снейп.
– О, ты сейчас увидишь, – ответил Дух и пошёл дальше по дороге.
Через некоторое время они подошли к большой поляне возле озера, на которой играли в снежки дети. Они смеялись и кричали, и разноцветные шарфы всех факультетов то и дело мелькали в снегу. Снейп привычно потянулся за палочкой, чтобы остановить балаган и провести детей в Больничное крыло за Перечным Зельем, когда Дух сказал:
– Можешь не стараться – они нас не видят. Всё это тени тех, кто некогда жил здесь. Лучше посмотри на них повнимательнее.
Снейп вздохнул и взглянул на игравших ребят. Он смотрел долго, с каждым разом всё больше поражаясь открывающейся перед ним картине.
– О, Мерлин, – в конце концов промолвил он. – Не может быть.
– У тебя руки дрожат. И ты побледнел ещё сильнее. Почему?
– Там… Там Лили… Лили Эванс! Ещё совсем маленькая… А вон и Поттер с Блэком… Люпин… Розье, тоже ещё совсем малыш…
Снейп узнавал каждого, кто играл в снежки на поляне, проговаривал вслух их имена, и понимал, что большинства из этих людей уже нет в живых. Его сокурсники, люди, с которыми он когда-то давно прожил бок о бок. Он был безумно рад видеть их всех, видеть такими маленькими и не испорченными пороками, и в душе его что-то защемило впервые за долгое время. Тут к школе подкатили безлошадные кареты, и дети с криками и смехом побежали к ним. Они рассаживались ко каретам, и на перроне их ждал выдыхающий клубы дыма паровоз, а некоторых в Хогсмиде поджидали родители, чтобы отправиться с ними куда-нибудь праздновать Рождество. И ребятишки желали друг другу счастливого Рождества и весёлых Святок, и обнимались, и махали руками, и смеялись ещё громче…
Но что ему было до этих Святок и этого Рождества?
– В школе ещё кое-кто остался, – вырвал его из раздумий Дух. – Какой-то бедный мальчик, оставшийся там в одиночестве, никому не нужный и всеми забытый.
Снейп знал это, он кивнул головой и двинулся вслед за Духом ко входу. Они шли по коридорам, украшенным венками из остролиста, спускались вниз по ступеням. Он видел Большой Зал, почти не изменившийся с тех пор, видел знакомые портреты на стенах и двери кабинетов. Когда они спустились в подземелья, Дух легко нашёл проход в гостиную Слизерина, провёл Снейпа сквозь стену и направился как раз к спальне Снейпа, к спальне мальчиков-первокурсников, где Снейп оставался каждое Рождество один.
Здесь было неуютно и пахло сыростью, кровати стояли близко друг к другу, и даже огонь в камине не делал комнату уютнее. За столом в глубине комнаты сидел мальчик и читал книгу в свете одинокой свечи. Он был угловатым, с большим крючковатым носом, и длинные сальные волосы его почти касались стола.
Снейп долго смотрел на себя самого в детстве.
– Я читаю свою первую книгу по Защите, – тихо сказал он. – Когда я их читал, я представлял себя великим добрым волшебником, который спасает мир от нечисти, вызывает мощных Патронусов, способных отогнать любых злых созданий, не только дементоров. Я представлял, как стану вторым Мерлином, как спасу мир и все меня полюбят за это…
Вслед за словами Снейпа как будто оживали картинки, как будто комикс разворачивался перед его глазами: вот он в белой мантии стоит перед чем-то большим и чёрным, взмахивает палочкой, и это большое-чёрное сдувается как воздушный шарик. А потом он идёт по городам, и красивые девушки кидают розы к его ногам, а он улыбается скованно и отказывается от славы. Вот он – Министр Магии, и к нему приходят за советом многие люди, и он никому не отказывает, всех принимает, и советует, и подбадривает. А вот он дома, и рядом с ним – Лили Эванс, и она любит его…
– О чём только не мечтают дети в одиннадцать лет, – сухо говорит Снейп и отворачивается. В душе у него скребутся и дерутся драклы, и он хочет уйти куда-нибудь подальше, лечь в кровать и завернуться в одеяло. И чтобы кто-нибудь добрый принёс ему молока с мёдом.
Дух смотрит на него с сожалением.
– Дух, мне это совсем не свойственно, знаешь… Но вот сейчас я бы хотел… Я бы хотел, чтобы все детские мечты осуществлялись. И хотел бы, чтобы в моей школе было поменьше несчастных детей.
Дух улыбнулся задумчиво и сказал:
– Поглядим на другое Рождество.
Он взмахивает рукой, и что-то неуловимо меняется. Всё также горит в камине огонь, и кровати стоят те же. Снейп оборачивается и видит стоящего у стены мальчика. Волосы его отросли ещё сильнее и, кажется, стали ещё грязнее. Рядом с ним стоит большой школьный чемодан, уже упакованный и готовый к отправке. Раздаётся стук в дверь, мальчик напрягается и смотрит, как в комнату входит красивый блондин на несколько курсов старше.
– Привет, Северус, – говорит он спокойным приятным голосом и становится напротив, скрестив руки на груди. – Мне сказали, что ты не хочешь ехать домой, хотя твои родители хотят тебя там видеть в Рождество.
– Да, Люциус, ты прав, – в тон ему отвечает Снейп.
– Сядь, – говорит Малфой и сам опускается на кровать. Мальчик дёргается и всё-таки садиться рядом. – Пойми, Северус, мы не выбираем себе родственников. Я не знаю, что происходит у тебя в семье, даже мне, старосте, не положено этого знать, но ты должен смириться с тем, что происходит у тебя дома. мы должны уважать свои корни и чтить предков. Твои родители чистокровны? – он спрашивает резко, надеясь застать врасплох. Мальчик думает совсем недолго, потом спокойно отвечает:
– Да. Да, мать чистокровна.
– Отец, получается, маггл?
– Именно.
– Ты поэтому не хочешь ехать домой?
– Да. Я не выношу его. Он мерзкий. Я ненавижу его.
– Это похвально, Северус, – отвечает Малфой и по-дружески кладёт руку ему на плечо. – Знаешь, я поговорю на твой счёт кое с кем. Ты, будучи на втором курсе, проявил себя с хорошей стороны и в учёбе и… И в своих взглядах на важные вещи. Поверь, удачные знакомства никому ещё не были лишними. А теперь, – он встаёт и тянет за собой мальчика, – теперь мы оба поедем домой. Потому что твоя мать ждёт тебя там, и свою мать ты обязан уважать, ведь она достойна этого.
Мальчик кивает и идёт к чемодану.
Снейп опять отворачивается, не в силах смотреть на происходящее дальше.
– Люциус был мерзким человеком, Дух, и я не знаю, зачем ты мне это показывал. Ведь с этого разговора началось моё падение.
– Да, за этим джентльменом водилось немало грехов, но в конце концов он окупил их, ты помнишь? Именно Малфои спасли Поттера в Финальной битве, именно они всячески помогали деньгами семьям потерпевших, когда их семью оправдали. И, поверь моему слову, они делали это не для того, чтобы обелить себя. Кроме того, что бы ты там не говорил, а Люциус всегда оставался единственным твоим другом. И ещё вспомни, что приспешники Пожирателей убили их несколько лет назад за измену. Ты ведь помнишь про это, Северус Снейп?
Снейп коротко кивнул.
– Если не ошибаюсь, у них остались дети?
– Один… – голос Снейпа сорвался. – Один ребёнок. Сын. Драко.
– Твой крестник?
– Да, мой крестник.
Дух покачал головой, а потом щёлкнул пальцами, и они оказались прямо посреди Большого Зала, украшенного огромными ёлками и сверкающим наколдованным снегом. Зал был пуст, и дверь была закрыта.
– Это ведь мой четвёртый курс, да? – задумчиво спросил Снейп. И в ту же минуту двери в зал открылись, и вошёл Дамблдор в красивой расшитой серебром мантии. Волосы его ещё не были седыми, и морщин на лице было значительно меньше. Вслед за ним шли и другие преподаватели, и Снейп с печалью всматривался в лица людей, которые учили его, с которыми он работал. Дамблдор прошёл к преподавательскому столу, хлопнул в ладоши, и вдруг откуда-то заиграла прекрасная музыка, а директор развёл руки в стороны и воскликнул:
– Святочный Бал начинается!
В тот же миг в зал повалили потоком ученики, они становились парами посреди зала и начинали кружиться в танце, и парадные мантии мелькали перед глазами. Некоторые студенты усаживались за столики у стен и о чём-то болтали, и Снейп пошёл именно к ним, пытаясь отыскать знакомое лицо. Его двойник сидел за одним из крайних столик и о чём-то увлечённо спорил с Розье. Взгляд его был прикован к стоящей недалеко рыжей девушке, которая разговаривала о чём-то с подружками. Колени Снейпа задрожали точно так же, как много лет назад, когда Лили повернулась, улыбнулась и, забыв о подругах, направилась прямо к нему.
– Северус, давай потанцуем, – робко сказала она.
– Прости, Лили, но я не танцую, – грустно ответил он.
– Почему? Это ведь наш первый Святочный Бал, на нём просто необходимо потанцевать.
– Я, – он взглянул на сидящего рядом Розье и прошептал ей прямо на ухо: – я не умею.
Лили звонко засмеялась.
– Я научу тебя! – и она схватила его за руку и увлекла в танец.
Музыка постоянно менялась, и вот уже преподаватели вышли в зал и пустились в пляс, и Дамблдор отплясывал то с МакГоннагал, то со Спраут, но каждый раз смотрелся так ошеломляюще, что все взгляды в зале были направлены именно на него.
Через время на столиках начали появляться закуски и напитки, и студенты то и дело угощались пуншем и глинтвейном, жареным мясом и запечёнными яблоками. И, конечно же, рождественским пудингом, которого на столах было больше всего.
Когда часы пробили одиннадцать, Дамблдор попросил всех разойтись по спальням. Студенты взвыли и начали просить его продлить бал ещё немного, потому что не натанцевались, не наелись и не напились. И Дамблдор, улыбнувшись коварно и немного лукаво, разрешил им танцевать ещё, и сам опять пустился в пляс, и танцевал ещё целый час до тех пор, пока часы не пробили двенадцать. Студенты расходились по гостиным и спальням, и почти каждый подходил к директору и желал ему Счастливого Рождества. И даже молоденькая Лили подтащила к Дамблдору такого же молоденького юношу, в котором Снейп узнал себя, и попрощалась. Директор проводил их улыбкой до самого выхода из зала.
И только когда они скрылись из виду, Снейп вдруг опомнился и вспомнил, что рядом стоит Дух. А тот пристально смотрел на Снейпа и вдруг сказал:
– Как немного студентам нужно, чтобы полюбить своего директора, не правда ли?
– Да, совсем чуть-чуть. Устроить им бал.
– А ты вдумайся получше. Разве за бал любил его ты тогда? А твои сокурсники? А твои коллеги, когда ты работал под его руководством?
– Мы любили его за то, что он любил нас, – не думая ни секунды, ответил Снейп.
– Значит…
– Значит дело не в снеге и ёлках, дети просто не обращают на них внимания и воспринимают как должное, – Снейп закрыл вдруг лицо руками. – Всё дело в отношении. Всё дело в том, как ты относишься к своим подчинённым и ученикам. И…
Снейп запнулся. Дух посмотрел на него чуть удивлённо.
– Что ты хотел сказать?
– Нет, ничего…
– И всё же?
– Я просто подумал о том, как нехорошо поступал со своими учениками. И ещё – что моему подмастерью тоже, наверное, хотелось настоящего праздника…
В это время свечи в зале погасли, а Дух перенёс их в какое-то ещё место, в тёмный коридор, и Снейп в темноте еле различил подростка, стоявшего около большого портрета. Снейпу вдруг стало нехорошо, и он вцепился побелевшими пальцами в стену.
– Дух, зачем ты привёл меня сюда? Зачем показываешь мне эту сцену? Я и так никогда её не забывал, даже если бы хотел забыть, всё равно у меня никогда бы не получилось…
– А, мне кажется, что ты стал забывать. Посмотри разок со стороны. Но спеши, моё время выходит.
Огромный портрет отодвинулся в сторону, и из проёма вышла молодая девушка в лёгком халатике.
– Прости меня, – тут же сказал парень.
– Отвяжись, – ответила Лили и сложила руки на груди.
– Прости меня!
– Можешь не трудиться. Я пришла только потому, что Мэри сказала, будто ты грозишься проторчать здесь всю ночь…
– Да, я бы так и сделал. Я вовсе не хотел обзывать тебя грязнокровкой, это у меня просто…
– Сорвалось с языка? Слишком поздно. Я много лет находила тебе оправдания. Никто из моих друзей не понимает, почему я вообще с тобой разговариваю. Ты и твои дружки – Пожиратели смерти… Ага, ты этого даже не отрицаешь. Ты даже не отрицаешь, что сам собираешься стать таким же. Тебе не терпится присоединиться к Сам-Знаешь-Кому, да?
Парень открыл было рот, но так ничего и не сказал.
– Я больше не могу закрывать глаза. Ты выбрал свою дорогу, я – свою.
– Нет… послушай, я не хотел…
– Обзывать меня грязнокровкой? Но ведь всех, кто родом из таких семей, ты именно так и зовёшь, Северус. Почему же я должна быть исключением?
Он попытался что-то объяснить, но Лили бросила на него презрительный взгляд, повернулась и скрылась в проёме за портретом…
Парень сполз по стене, и плечи его затряслись в безмолвных рыданьях.
– Дух, забери меня отсюда. Я больше не хочу ничего видеть. Хватит, верни меня домой!
– Ты увидишь ещё одну тень Прошлого, – сказал неумолимый Дух и вцепился пальцами в плечо Снейпа.
Они перенеслись в иную обстановку, в уютный домик, где светились электрические лампы, а на плите в кухне приятно пах праздничный ужин. Дом был украшен тыквами и разноцветными гирляндами, и Снейп понял, что сейчас Хэллоувин. В колыбельке у стены лежал ребёнок, а над ним склонился черноволосый мужчина. И тут Снейп понял, в каком доме и в какое время они оказались.
– Нет, Дух, будь милостив, Мерлин, ты не можешь мне это показывать, я не хочу этого видеть!
Но Дух держал его крепко, и Снейп видел всё своими глазами. Он видел, как играли Лили и Джеймс Поттеры со своим ребёнком, и во время этого ему очень хотелось оказаться на месте Джеймса, даже несмотря на то, что он знал, что ничего уже не изменить. А потом он увидел собственными глазами, как в дом проник Волдеморт, как бежала Лили, спасая ребёнка, как пытался защититься Джеймс, слепая ненависть к которому вдруг испарилась при виде этой сцены, сцены, где он защищал лучшую женщину на свете. Он видел, как закрывала своей грудью ребёнка Лили, его прекрасная Лили, и падал на колени вместе с ней, когда зелёный луч Авады пронзил её грудь… Он долго смотрел в её опустевшие глаза, а потом поднялся и посмотрел на плачущего ребёнка.
– Дух, уведи меня отсюда. Я больше не могу этого терпеть.
– Я же говорил тебе, что это всё Прошлое. Это было на самом деле, и тебе от этого никуда не деться.
Снейп повернулся к нему и увидел, что в лице Духа непостижимым образом соединялись отдельные черты всех людей, которых тот ему показывал.
– Отведи меня домой! Хватит меня преследовать!
А луч, бьющий из головы Духа, тем временем разгорался всё сильнее и сильнее, и Снейп в порыве гнева нахлобучил ему на голову колпак, который тот всё ещё сжимал в руке. Он чувствовал, что именно в этом луче скрыта таинственная власть, которую имеет над ним это существо.
Однако, как бы крепко не прижимал Снейп колпак к Духу, свет из-под него всё равно лился, даже когда колпак полностью покрыл Духа.
И вдруг страшная усталость овладела Снейпом. Его стало непреодолимо клонить ко сну, и в ту же секунду он увидел, что снова находится у себя в спальне. В последний раз надавил он что было мочи на колпак-гасилку, затем рука его ослабла, и, повалившись на постель, он уснул мертвым сном.
@темы: ГП, твАрьчество, фики
-
-
10.01.2011 в 12:50Вообще, Диккенс, автор английский, известный и жизненный, казалось мне, должен часто страдать от кроссоверов - и с Поттером в первую очередь, потому что кроссоверов с Поттером вообще много - но это не так... Но я его не ожидала, честно. Спасибо!!!
В сюжетных кроссоверах интереснее всего следить, как автор повернет тот или иной сюжетный ход, на что заменит реалии, кому припишет какую роль. Так что это прекрасно!
Впечатления от сюжета напишу на форуме - должен ведь и там появиться какой-нибудь отзыв.
-
-
10.01.2011 в 17:39на самом деле, я не понимаю, почему никому до меня не пришла в голову идея совместить ГП с Диккенсом. а я честно очень долго искала подобные кроссоверы.)) ведь Скрудж со Снейпом очень похожи, описания даже сходятся))
ну, мне теперь главное дописать.
-
-
10.01.2011 в 20:55-
-
10.01.2011 в 21:40читала, да) может, и ещё есть. сейчас, кстати, на Слизеринском Форуме тоже есть фик про духов, участвует в конкурсе. только я не читала пока. некогда сейчас((